Из-за чего они все-таки поссорились? Ответа на этот вопрос лиса Алиса не знает, да, если честно, и знать не может. Ответ может дать только Сергей Васильевич Муромцев собственной персоной. Если захочет, конечно.

В Законодательное собрание капитан Бунин приехал весьма в дурном расположении духа. Настроение испортилось еще больше, когда молоденькая пухлощекая секретарша в приемной, ясными глазами глядя ему в лицо, сообщила, что Сергея Васильевича нет и не будет две недели. Он в командировке.

– Какой еще командировке! – в отчаянье простонал Иван.

– Заграничной. Он в Чили уехал.

– Куда? – Иван решил, что ослышался.

– В Чили. Вернется в первых числах октября.

Рванув на горле душившую его рубаху, Иван выскочил в коридор. Ярость застилала глаза. Ему хотелось крушить все вокруг. Срывать со стен пастельные картины, украшавшие депутатский быт. Топтать ковролин под ногами. Бить стеклянные двери, ведущие на лестницу.

Капитан Бунин был страшен в гневе и знал за собой этот недостаток. Когда он еще жил со своей женой, он не раз и не два метал в стену чашки, а потом, остывая, благодарил бога, что не сорвался, не ударил эту дуру. Однажды он с размаху разбил кулаком столешницу кухонного стола. Деревянная доска сантиметра четыре толщиной разлетелась на две. Рука перед дождем болела до сих пор.

После развода, когда Иван сбежал от жены, теперь уже, к счастью, бывшей, в другой город, приступы немотивированной агрессии случались реже, но совсем так и не прекратились.

Чтобы прийти в себя, Иван прислонился лбом к холодной стене законодательного коридора, закрыл глаза и начал вспоминать Ирочку. Она была полной противоположностью его бывшей жены. Мягкая, тонкая, все понимающая.

Постепенно кулаки разжались, дыхание стало ровнее. Иван, не спеша, вышел на лестницу, успев мимоходом улыбнуться перепуганной женщине, которая метнулась от него в другой конец коридора.

«Дожил ты, Бунин, – подумал он, – от тебя уже в присутственных местах люди шарахаются. Лечиться тебе надо».

Выйдя на улицу, Иван закурил, огляделся по сторонам в поисках свободной лавочки и решительно достал из кармана мобильный телефон.

– Слушаю вас, – услышал он вальяжный, чуть ленивый голос Муромцева.

– Здравствуйте, Сергей Васильевич. Капитан Бунин, первый отдел.

– Здравствуй, капитан. Не буду говорить, что рад тебя слышать.

– Почему вы уехали, я же просил вас не покидать город?

– Ты просил, я не послушал. Неприкосновенный я. Подписки ты с меня не брал. А у меня дела. Что же, бизнес встать должен только потому, что Гелька в окно сиганула? Кстати, если ты до сих пор считаешь, что это я ей помог, то наведи в Собрании справки. Я в тот день, когда ей жить надоело, в составе депутатской делегации в Питер ездил. Рядом со мной человек пятнадцать было. Так что, как тебе ни грустно это осознавать, капитан, а у меня алиби есть.

– Плевать я хотел на ваше алиби. По какой причине вы поссорились с Ангелиной Степановной?

– Экий ты упертый, капитан! Я ж тебе русским по белому сказал, что мы не ссорились.

– Сергей Васильевич, есть свидетели, которые утверждают, что, находясь в Турции, вы с гражданкой Маркеловой крепко поругались, после чего уехали домой, оставив ее одну. А она, кстати, ходила и плакала.

– А ты, капитан, оказывается, жалостливый. Нда. Я даже знаю, как те свидетели выглядели. Этакий симпатичный бабец с любопытными глазами и мальчонкой-подростком. Прав я или нет?

– Почему вы поссорились с Маркеловой, Сергей Васильевич?

– Да бабла она у меня попросила, – заорал Муромцев. – Много. А я сказал, что не обалдел такими деньгами расшвыриваться.

– Но вы ведь давали ей деньги.

– Я ей на жизнь давал. Штуку баксов в месяц. Подарки дарил, ну, колечки там всякие, шубу норковую. Она всегда свою меру знала. А тут, видать, на солнце перегрелась и заявила, что ей нужны три миллиона.

– Сколько?

– Три мульта.

– Ни фига себе, – не выдержал Бунин.

– Так и я про это.

– И чем она объяснила свою просьбу?

– А тем, что я на ней не женюсь, и она из-за этого испытывает страшные морально-нравственные страдания, облегчить которые могут только три миллиона рублей.

– И что было дальше?

– Дальше я ей велел в море голову помочить, чтобы охолонуть малость. А она разозлилась и спросила, собираюсь я раскошеливаться или нет. Я, естественно, захохотал и сказал, что с ее уровнем притязаний надо с султаном Брунея встречаться, и велел бредни из головы выбросить. А она скандалить начала, орать, визжать, рыдать. Я эти бабские штуки, капитан, страсть как не люблю, ну и сказал, что уеду, если она не остановится. А она, дура, начала кричать, что к жене моей пойдет, что она еще мне покажет и что мне же дешевле выйдет ей эти деньги дать. Ну, я плюнул и уехал. Сказал, что если ей так деньги нужны, так пусть мой последний подарок продаст. Все, капитан, самолет мой объявили. Не могу больше разговаривать.

– Последний вопрос, Сергей Васильевич, а что было вашим последним подарком? Если его можно было продать в утешение из-за отсутствия трех миллионов рублей?

– Моим подарком? – Муромцев неприятно засмеялся. – Моим подарком был перстень царя Соломона.

Иван услышал, как в трубке запищали гудки. Связь прервалась.

Алмазы – моя тайная страсть. Я могу читать про них бесконечно. Еще в школе мне случалось проводить в библиотеке по несколько часов, чтобы погрузиться в прохладный сверкающий мир, полный интриг, кровавых убийств, таинственных похищений и мистической мести камней, которые признают только одного хозяина.

Самым любимым фильмом у меня были «Приключения принца Флоризеля». Моя готовность смотреть его не знала границ, и все из-за огромного алмаза, который сводил с ума, открывал дорогу бесам, уничтожал в душе все человеческое.

Иногда мне бывает страшно признаться даже себе, но ради настоящего большого алмаза я тоже смогу убить. До сего момента Бог просто миловал меня, не вводя в искушение.

Все свое свободное время я провожу в Интернете. Читаю. Рассматриваю картинки. Ищу новые истории. Новые имена. Алмазы прекрасны. Я знаю про них все. Но ни в одной компании, ни на одной вечеринке я не кичусь своим знанием, не стараюсь произвести впечатление на окружающих. Мое знание сокровенно. Это моя тайна. Моя жизнь. Моя мечта. Моя болезнь.

Алмаз «Шах». Из-за него были погублены десятки человеческих жизней. А это значит, что он более велик, чем самая великая из женщин. Казалось бы, ничего особенного – три сантиметра в диаметре, 88,7 карата, чистый и прозрачный, слегка желтоватый. Но разве не чудо, что он был найден в копях Голконды, среди обычной гальки!

Голконда – столица древнего индийского государства. Крепость, опоясанная многокилометровой стеной, да еще и не по одному разу, она даже сейчас смотрится неприступной. Мне удалось увидеть ее своими глазами во время путешествия по Индии. Туда погнала меня алмазная страсть.