— Придурок, подымайся, — я шутливо беру его за ворот рубашки и гоню взашей.

Ванька не сопротивляется. Садится напротив и загадочно смотрит на меня.

— Твоя помощница сказала, что ты уехал в роддом с женой. Примерный папочка, муж, семьянин. В какую степь тебя еще понесет?

— Слушай, мне кажется или это не твоё дело? — задаю встречный вопрос и снимаю с себя надоевший пиджак.

— Неужели даже на родах присутствовать будешь? — хмыкает Ваня и чешет свою редеющую макушку.

Делаю вид, что не слышу его и тем временем включаю ноутбук.

— Блин, ты так изменился, Ворон. Раньше с тобой зажечь можно было, девочек снять, а сейчас… — Мамонтов машет в мою сторону рукой и недовольно хмыкает.

В кабинет входит Лиля и приносит нам крепкий черный чай на подносе. Под сальные взгляды и легкие насвистывания Ивана так же быстро уходит и громко захлопывает за собой дверь.

— Кочевников зовёт нас в Питер, — сообщает Мамонтов, когда переводит на меня свой взгляд.

— Твою ж мать! — злюсь в первую очередь на себя, потому что обещал Диане быть рядом, а вместо этого мне придется покинуть город на несколько дней.

— Желательно вылететь завтрашним рейсом, Ворон, потому что крупный улов в виде Кочевникова может с легкостью соскочить с крючка и найти более удобную наживку.

* * *

Когда возвращаюсь домой после работы, застаю спящую Диану в гостиной у телевизора. Она мирно сопит на подушке и ежится от холода. Поднимаюсь на второй этаж и беру теплый плед для нее. Накрываю и поправляю под ней подушку.

Неожиданно Диана окрывает глаза, трет рукой чуть опухшие веки и пытается сконцентрировать на мне свой взгляд.

— Ты как обычно поздно, Даня…

— Прости, что задержался, — сажусь в кресло напротив и с усмешкой наблюдаю за Федотовой.

Придерживая рукой свой объемный живот, она поднимается с места и окончательно пробуждается.

— Надеюсь, когда я буду рожать, ты не будешь торчать на работе до полуночи. Ребенок не будет ждать, пока окончится рабочий день папочки. ЭТО может случиться в любую минуту…

— Мне нужно с тобой серьезно поговорить, — тяжело вздыхаю и складываю руки в замок. — Буквально завтра мне нужно улететь в Питер. На два дня, не больше.

Вижу в глазах Дианы невероятную панику. Она нервно теребит края пледа и кусает губы, чтобы не заплакать. Мне нужно было трижды подумать, прежде чем соглашаться на эту сделку… Сажусь рядом с Федотовой на диван и обнимаю ее за плечи.

— Прости, Ди. Я клянусь, что постараюсь примчать сразу же, как только тебе будет нужно.

— Мне страшно, Воронов. Ты представить себе не можешь как мне страшно! Сначала ты обрюхатил меня, затем приручил к себе, своему постоянному присутствию и ощущению мнимой семьи, а теперь оставляешь в самый непростой для меня момент. Ты редкий засранец, Даня.

Она расстроено качает головой и опирается о спинку дивана. Сейчас, без яркого макияжа на лице она кажется особенно трогательной и нежной. Глажу пальцами ее щеку и ощущаю редкую потребность поцеловать. Касаюсь губами тонкой кожи на её шее и чтобы успокоить произношу:

— Если ты хочешь, я могу пригласить твою маму пожить эти два дня у нас, чтобы тебе не было одиноко.

Диана резко отстраняется и начинает мелко дрожать.

— Нет-нет-нет! — в ее голосе проскальзывают истерические нотки, и я понимаю, что сложные отношения Дианы и ее матери такими остались до сих пор. — Только не её!

Впрочем, это неудивительно. Все те годы, которые я знаю Федотову между ними разворачивались нешуточные баталии.

— Только не говори, что ты не сказала матери о своей беременности! — закатываю глаза к потолку после неуверенного кивка Дианы. — Мне кажется, она всё же заслуживает знать о том, что скоро станет бабушкой.

— Я собиралась, Даня. Правда собиралась, но не было времени и возможности. Пожалуй, займусь этим вопросом в дни твоего отъезда.

— Вот и славно. Уверен, тебе не будет скучно.

Когда Диана успокаивается, я помогаю ей добраться до комнаты. Целую перед сном в макушку которая пахнет детским шампунем с ромашкой и плотно закрыв двери бреду в свою комнату.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌На следующий день я готовлюсь к сделке. Юрист проверяет документы, грузовые машины готовятся к старту, а Мамонтов путается под ногами и не дает мне спокойно дышать без его присутствия. Вылет уже сегодня ночью. После работы я специально заезжаю домой, чтобы попрощаться с Федотовой и заверить ее, что в любое время дня и ночи я буду на связи.

Когда приезжаю домой, Диана кутается в плед и лежит, отвернувшись к стенке. Сажусь на кровать и глажу ее по спине.

— У меня самолет через два часа. Заехал попрощаться. Знаешь, я читал, что схватки у первородящих длятся около двенадцати часов, а лететь из Питера в Москву всего полтора часа.

— Лети уже, Воронов. Лети. Оставь меня в покое только, я сегодня не в духе.

Хочу спросить ее, в чем дело, но судя по тому, как яростно сопит Федотова, она не настроена на задушевные беседы.

Спустившись на первый этаж слышу за спиной тяжелые торопливые шаги. Поворачиваюсь и вижу Диану, которая обвивает мою шею своими руками и шепчет на ухо “До встречи”.

Спустя пять минут выхожу из дома с тяжелым сердцем и гоню автомобиль в сторону аэропорта.

Глава 21

Диана.

Сегодня в доме убирается домработница Ольга. Я спускаюсь на первый этаж, готовлю себе легкий завтрак и понимаю, что впервые в жизни спала чутко и беспокойно.

Иногда мне казалось, что начинаются предродовые схватки, и волна ужаса окутывала мое тело. Как же я без Даньки-то? Без Даньки нельзя! Но выпив таблетку но-шпы, мнимая боль уходила.

За завтраком непривычно тихо. Я ковыряюсь в остывшем омлете и понимаю, что два дня без друга будут тянуться мучительно долго и если я не найду для себя увлекательное занятие, то рехнусь в одиночестве.

Несмотря на то, что официально я семь недель как нахожусь в декретном отпуске, попробуй это объяснить трудоголику, который прочно сидит в моей голове и клюет мозг по чайной ложечке. Мне все время мерещится, что без меня в агентстве творится хаос и неразбериха, и я единственная, кто может навести там порядок.

Так как Воронов строго-настрого запретил мне водить