Люди попали в беду. В непоправимую, страшную беду.

Михей снова посмотрел на меня, на лице его мелькнул проблеск надежды. Я постаралась сохранить нейтральное выражение, чем весьма разочаровала его, ведь он явно ожидал, что я приду в восторг от его замысла. Я уставилась в землю.

Когда показался челнок, к нам бросился Рили. Он переводил взгляд с меня на Михея, стараясь не выдать тревоги, но я заметила, как он нервничает.

Рили сказал Михею, что не нашел людей, хотя те находились совсем рядом – меньше чем в миле. Я сильно сомневалась, что он не сумел отыскать их. Другое дело, если не захотел.

Эта мысль утешила меня лишь отчасти, когда мы забрались в челнок. Может, убийство людей его действительно не привлекало, но он мог и подыгрывать.

Мертвецов уложили посреди челнока вместе с их скарбом, и я мельком взглянула на них. Мальчик выглядел лет на четырнадцать и был на удивление упитан и пухлощек. Девушка была высокой и, вероятно, хорошенькой, но остановившиеся глаза не позволяли судить об этом. Они все еще оставались человеческими – тусклыми и чуть зеленоватыми.

Мы взлетели, и я перехватила пристальный взгляд Рили.

– Сколько уже прошло? – спросил Михей.

– Минут пятнадцать-двадцать, – отозвалась Джулс.

Все замолчали. Я смотрела на людей. Самой Перезагрузки я никогда не видела. Процесс занимал какое-то время до того, как рибут попадал в корпорацию, и мне не разрешали задерживаться возле трупа достаточно долго, чтобы увидеть воскрешение.

Я долго следила за ними краем глаза, пока не услышала прерывистый вздох Михея.

– Посмотри-ка на девушку.

Я повернула голову, но особых перемен не заметила. Ее мертвые глаза по-прежнему были устремлены в потолок. Я чуть подалась вперед.

Ее рука дрогнула.

– А теперь сколько? – спросил Михей.

– Минут пятьдесят? – сказала Джулс. – Нужен таймер смерти, чтобы решить, унтер-шестидесятая она или нет.

Рука дернулась еще раз, и я вцепилась в сиденье, задержав дыхание.

Тело девушки содрогнулось, изо рта вырвался ужасный хрип, она вдруг выгнулась дугой и снова обмякла.

Потом она опять замерла, но глаза закрылись.

Рили медленно отстегнул ремень и сел между нею и мальчиком.

Девушка судорожно вздохнула, сотрясаясь в конвульсиях.

– Это нормально? – шепнула я.

– Да, – ответил Рили, не оборачиваясь.

Ее глаза распахнулись, их бледно-зеленый цвет сменился на ярко-изумрудный.

Из горла вырвался сдавленный стон, словно от боли. Больно ли перезагружаться? Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, но в памяти сохранились лишь вопли и ужас.

Девушка села прямо, с трудом держа непослушную голову. Похоже, нас она не видела и пребывала в панике. По лицу потекли слезы. Потом она закричала.

Рили быстро прикрыл ей ладонью глаза, обхватил за талию и оттащил на другой конец челнока. Там он развернул ее лицом к стене и держал крепко, пока она вырывалась и визжала.

– Не смотри, ладно? – мягко проговорил Рили. – Все в порядке, только не смотри.

Я взглянула на второго человека, по-прежнему неподвижно лежавшего на полу. Рили принялся что-то вкрадчиво внушать девушке, которая начала всхлипывать в его руках, дрожа всем телом.

– С ней все будет хорошо, – с искренним сочувствием сказал Михей, как будто не сам ее и убил.

Я быстро сунула под себя руки, боясь, что брошусь на него и задушу. Затем закрыла на секунду глаза и сделала глубокий вдох.

– Рен, – окликнул меня Михей.

Я не шевельнулась.

– Рен.

Стараясь не выдать своей ненависти, я медленно открыла глаза.

– Теперь она лучше, – сказал он и кивнул мне, словно нуждаясь в моем согласии. – Мы сделали ее лучше.

Я стиснула кулаки.

Нужно бежать отсюда. Немедленно.

Едва завидев в небе челнок, я выбежал за ворота. Сердце бешено колотилось. Челнок приземлился в нескольких ярдах, и первым из него вышел какой-то высокий мускулистый тип, державший на руках девушку в окровавленной футболке. Следом спрыгнула Джулс – тоже с мертвецом на руках, потом Михей и, наконец, Рен. Она была очень бледна, лицо окаменело. Михей что-то сказал ей, но она отвернулась и решительно зашагала прочь.

Я не мог дышать. Не мог с того момента, как Адди рассказала мне, что это за охота. С тех пор, как узнал, что Михей и его подручные раз за разом убивали всех людей, кого только удавалось найти, и привозили в лагерь тех, кто превращался в рибутов.

От выражения лица Рен мне сделалось еще хуже. Я приказал себе не поддаваться панике, сохранять спокойствие и рассудок, хотя мне хотелось заорать на этих безумцев. Я должен был дождаться реакции Рен и выяснить, насколько велика беда, в которую мы попали. Беда эта была, очевидно, из разряда «все пропало, нас поимели».

– Рен! – крикнул Михей.

Она бросила через плечо яростный взгляд, от которого Михей резко затормозил. Увидев, как исказилось его возбужденное, благодушное лицо, я судорожно глотнул.

Подойдя, Рен протянула мне руку с таким нескрываемым облегчением, что я по-настоящему обрадовался, несмотря на весь свой ужас.

– Идем со мной, – бросила она на ходу, сжимая мои пальцы.

– Мне объяснили про охоту, – сказал я, задыхаясь.

Она покосилась на меня и чуть кивнула. Я крепче стиснул ее руку.

Мы прошагали по всей территории и вышли через задние ворота. Сразу возле озера начинался густой лес, и Рен не останавливалась, пока мы не зашли в него. Только среди деревьев она наконец выдохнула, отпустила мою руку и повернулась ко мне.

– Надо уходить. Сейчас же.

Я в растерянности оглянулся на лагерь. Адди вряд ли станет возражать – ей сразу здесь не понравилось, но как быть с остальными остинскими рибутами? Мы не могли бросить их на произвол судьбы.

– Каллум, они собираются перебить всех людей в городах.

Слушая рассказ Рен о безумном плане Михея, я не мог прийти в себя от ужаса. «Подняться на ступень выше» – так он это называл. Перед глазами сразу промелькнули мама, папа и Дэвид.

– Он мог бы просто освободить всех рибутов, – сказал я, когда она договорила, хотя по выражению ее лица уже понимал, что Михей на этом не остановится.

– Я так и сказала ему. – Она мрачно потерла лоб, глядя в землю. – Он заявил, что в убийстве людей нет ничего плохого, потому что они бы нас обязательно перебили, будь у них такая возможность. Так он оправдал сегодняшнее убийство безоружных. Но это же бред! Ведь этого никак нельзя делать, скажи мне!