* * *

Оставил ее на квартире, ушел, не прощаясь и не оглядываясь. Пацанов под домом дежурить посадил, одного на побегушки оформил и ей номер дал. Но не позовет же. Он ее хорошо знал. Сама все делать будет. Назло и потому, что слишком обижена. Руслан не хотел думать ни о чем другом, никакие варианты развития событий ему не подходили. Он ее просто никуда не отпустит.

Черт бы ее подрал с её ревностью и упрямством.

* * *

Тачку сменил, новую взял. Эту ребята отогнали в гараж – в ней все менять надо. Вернулся к съемной квартире и долго сидел под её окнами – думал. С Лешаковым сблефовал. Подписанных бумаг Царь сыну не оставил, и когда дело дойдет до официальной продажи компании – Руслану нечего будет предоставить Лешему.

Ни одной бумажки, только старые договора да пакет акций в двадцать процентов. Повернул ключ в зажигании и вдавил педаль газа – есть одно место, где он еще не проверял. Тот самый санаторий, который свел его когда-то с Оксаной.

Последняя надежда, или придется объявлять Лешему войну, а он, Рус, не может. Не может, потому что тогда никто и ничто не остановит жернова мясорубки. И он один. Совершенно один. Лешаков, как паук, за это время все опутал сладкой паутиной, подкупая нужных людей, проворачивая сделки за спиной у Царевых.

На поверку империя оказалась далеко не империей, а разворошенным осиным гнездом, где каждый начал тянуть одеяло на себя.

За эти дни Рус объездил нескольких приятелей отца, акционеров компании, можно сказать, должников, но те вежливо отказались помочь. Акции отдать не могут, время такое, что всем деньги нужны, а полагаться на будущие прибыли никто не хотел. Элементарно не верили или им приплатили, чтоб не верили, и Руслан был уверен, что второе и есть истина. Бешеный кивал, с трудом сдерживаясь, чтобы не всадить им пулю промеж глаз. Так и хотелось заорать: «А когда отец ваши вонючие задницы прикрывал, чтоб система вас не отымела раком, вы готовы были отсосать у черта лысого, лишь бы Царев вас отмазал или крышу дал». Шкуры продажные. Твари. «Что ж ты, батя, одного меня оставил в этом дерьме, что ж так нелепо позволил себя пристрелить. Кому ты настолько доверял, а?»

Попытался деньги со счетов зарубежных снять – заморожены до получения документов о наследстве от адвокатов отца. Только наличность, припрятанная на черный день. И все. Этого ничтожно мало для погашения долгов. А всем все надо сейчас, бл***ь. Как всегда, в таких ситуациях. Все твои друзья вдруг превращаются во взыскателей долгов, стоит тебе оступиться, и по тебе уже готовы проехаться танком. Поистине, недаром говорят, что те, кто рукоплескал твоему восхождению, потом спляшут на твоей казни. И вокруг одни кредиторы. Лешаков уже сделал несколько ходов, и они оказались удачными, в отличие от Руслана, который не знал, с какого бока подступиться ко всем проблемам, которые посыпались как из рога изобилия. Машину люди Лешего обстреляли, без вариантов. Припугнуть хотят. Мелкий полет, но эффективный. Особенно когда в машине твоя женщина, и ей страшно. Психологический прессинг господина психолога, мать его.

Руслан припарковался у комплекса «Орхидея» и откинулся на спинку сиденья, не торопясь выйти из машины.

Здесь все началось с Оксаной. Здесь он понял, что попал по полной, увяз по самое не хочу. Когда она на «мерсе» его в лес рванула, а потом стонала под его пальцами и кусала губы, закатывая глаза, впиваясь в его волосы. А он думал о том, что чужую бабу захотел. Да так захотел, что все планки снесло. Черта с два чужую. Его она. И всегда его была. Просто ждали долго. Да, бл***ь, с ней он заделался романтиком, а точнее, не романтиком, а ценности изменились. Понты в сторону отошли, когда кто-то на этом свете называет тебя «любимым» и «папой». У каждого в жизни есть вторая половинка, люди рождаются с половиной сердца. Они просто не знают об этом. В грудной клетке пульсирует и гоняет кровь обрубок, он фантомно болит без той второй части… а когда те, кому повезло, находят эту половину, сердце становится целым, но никогда не принадлежит тебе полностью. А бывает, нашел половину, и вроде подходит идеально, а не твоя она. Примеряешь, примеряешь, а там какие-то зубцы не цепляются, щелчка не происходит, и понимаешь – чужое. Страшно, когда тебе в самый раз, а ей нет. У тебя щелкнуло, а она все еще в стадии примерки. И Руслану начало казаться, что именно сейчас Оксана решила, что ей все не подходит. Именно тогда, когда Руслан не был готов к этим гребаным решениям.

И ему казалось, что его половину сердца отрывают с мясом. Она отрывает, а оно не поддается, но уже начинает кровоточить.

Вышел из машины и направился к первому домику, который Царев-старший оставлял только для своего личного пользования. Еще с улицы заметил, что все окна открыты. Достал ствол и дернул затвор.

Повернул ключ в замке и распахнул дверь, в нос пахнуло свежим запахом краски, клея для обоев и холодным воздухом. Руслан сразу понял – здесь никого нет, но побывали несомненно и незадолго до его прихода. Все перевернули вверх дном. Видать, искали то же, что и Руслан. Вопрос, нашли или нет, так и останется висеть в воздухе, если Бешеный сам ничего не найдет.

Прислонился к стене и глаза закрыл. Нечисто тут все. Из своих кто-то замешан. Лешаков вряд ли насчет домиков сообразил бы. Да и опередили Руслана на пару часов всего. Резко выдохнул, ствол сунул в кобуру и обошел все комнаты. Как после обыска, все вверх дном, разве что обои не поснимали.

Обои? Руслан нахмурился и подошел к стене, ощупал поверхность и постучал костяшками пальцев. Выхватил телефон из кармана, набрал Оксану. Она долго не отвечала. Первый, второй, третий вызов. Ответила только с четвертого раза и то даже «алло» не сказала.

– Оксана, ты проект «Орхидеи» делала? – начал сразу с вопроса, чтобы не отключилась.

– Я, – очень глухо, и он понимает, что скорее всего плакала. Медленно выдохнул.

– Вспомни, отец не просил тебя в первом домике ни о чем таком, что отличало бы его ото всех остальных в комплексе? Это очень важно. Мне нужно, чтоб ты вспомнила сейчас.

Она задумалась, и он услышал, как чиркнула зажигалка. Так и представил ее себе у окна с пепельницей в руках, с заплаканными глазами, сидящую на подоконнике. Захотелось сгрести ее в охапку, сигарету в форточку выкинуть и прямо там взять ее, чтоб билась о стекло затылком и имя его выдыхала, оплетая бедра ногами. Чтоб забыла обо всем. Чтоб верила, мать ее. Просто верила!

– Просил, – всё так же тихо сказала она.

– Что просил?

– В первой спальне одну стену толще сделать и полую изнутри. Зачем – не сказал, а я и не спрашивала.

– У кого копии проекта дома были, помнишь?

– Только у него. Он же тогда именно поэтому меня и послал работать на месте.

Она замолчала, а Руслан как раз пошел в спальню и постучал по стене над спинкой кровати – глухой звук. Там точно пустота.

– Я через час дома буду, Ксан, – сказал по привычке и вдруг услышал:

– Не надо. Это не мой дом. И приезжать не надо. Домой к себе иди. Жена ждет небось, а ко мне только по делу.