Магия здесь была… сугубо ремесленная, по другому не назовешь. Или же являлась частью живого существа, его дополнительным, совершенным звеном цепи ДНК, навроде как у голов.

В замке и округе не было ни единого мага — зато за огромные деньги сюда привозили магические кристаллы из источников, с различными функциями. Никто не управлял огнем или воздухом, не превращал лето в зиму — но зажигали магические лампы, проникали в кровь и кожные покровы целительным касанием, воздействовали на стены и садили семена, которые прорастали в десятки раз быстрее, нежели обычные.

Никто не надеялся на магию и не делал из нее какого-то события — но с удовольствием пользовались результатами магических изменений.

Что касается существ…

Про одно я как раз и вспомнила этим утром. То, что описывалась в скупых строках тщательно вычитываемой книжки про проживающих в этом мире. "Перевертень", чей размытый и очень схематичный облик, напоминающий медведя, я встречала на страницах… и, если проанализировать, вчера в лесу.

И я могла предположить, что в толстой книге, которая пока была закрыта и будто запечатана массивным вензелем, хранилась об этом более полная информация.

О древней крови, теле и духе, как описывались перевертени… И если предположить, что древняя кровь — это звериная сила и ипостась, тело — это все-таки человек, а дух… может душа? То сказанное когда-то выражение «застрять в теле» становилось, наконец-то, понятным. Он и правда будто остановился в переходном состоянии. И его внешность была связана совсем не со злой волшебницей из сказки… Хотя кто-то же сделал его таким?

Что же на самом деле произошло с ним? И был ли он так же жесток по характеру, как его описывали? Почему "невидимка"? И так ли уж было велико его преступление перед кем-то неведомым, что вэй-гана стоило так наказывать? И так ли он ужасен, что ему стоит прятаться… а слугам, окружившим его живой преградой, умалчивать о его присутствии?

А главное, как мне теперь вести себя?

На последние два вопроса пришлось давать ответ немедля.

Потому что мгла будто расступилась и из ее объятий шагнул — ну, хотя бы вертикально — кто-то, лишь отдаленно напоминающий человека.

Больше зверя наподобие медведя или же волка…

Косматый, насупленный, в порванных грязных тряпках вместо одежды, оскаленный… Его руки были лапами с когтями, но самое ужасное — его взгляд. Раздраженный, злой, ненавидящий…

Чем я вызвала такую ненависть? Или он так относился ко всему миру?

Сердце стучало где-то в горле, спина вспотела, и я едва подавила в себе желание снова убежать…

Я ведь уже убегала — и чем это закончилось? Чудовище настигло меня и… вернуло в дом в целости. Эта мысль немного отрезвила и помогла избавиться от липких сетей страха.

Я усилием воли перевела взгляд вниз — лишь бы не встречаться больше с темными, жуткими глазами — и уставилась на босые и вполне человеческие ноги, пусть и мохнатые. Так, надо рассудком держаться этих грязных, с длинными ступнями, ног …

Не знаю, сколько заняла времени эта сцена, но ее итогом стал мой замедленный, и исполненный достоинства — я надеюсь — реверанс.

— Благодарю, — ответила, проталкивая слова с силой. — Думаю, это действительно та книга… И рада приветствовать вас, вэй-ган Эрендарелл. Мое имя Мара Шайн, и мэрр Корни нанял меня в качестве…

— Я знаю, — резко прервал меня рык… по другому и не назовешь. — Или вы полагаете, что я не в курсе происходящего в моем замке? Предпочитаете делать вид, что меня здесь не было и нет?

Фантастически необоснованные обвинения!

Раздражение помогло справиться с остатками дрожи.

— Этим… предпочтениям есть и причина. Слуги всегда следуют за своим хозяином.

Тяжелое, давящее молчание, а потом человеческие ступни сделали несколько шагов вперед.

— Поднимите голову…

Твою мать!

Это вместо аттестации на профпригодность?

Спокойно… Я должна справиться.

Подняла голову и уставилась на… морду. Клыки, засаленная шерсть, нависшие надбровные дуги… И крайне неприятный запах мокрой шерсти и несвежего дыхания.

Сглотнула тошноту.

— Боитесь? — невнятно — ему видимо было непросто говорить с помощью пасти — и глухо прорычал зверь.

— А вы рассчитываете на мой страх? — я посмотрела на него пристально. Да, так нельзя. Нельзя слугам рассматривать своего хозяина, а девушкам — диких зверей. Но показать свою панику было бы еще хуже…

— Страх — это ведь единственное, что для меня осталось, не так ли? — я надеялась услышать за его словами горечь, но услышала лишь непокорную ненависть. На того или то, что с ним сотворило это. И на тех, кто посмел видеть его в таком состоянии…

— Вы не пытаетесь вызвать никаких других эмоций, — ответила осторожно. — Почему вы… прятались? И таким вот образом, как вчера… появились? Не дав возможности даже подумать, что передо мной не дикий зверь, готовый растерзать чужака?

В его глазах промелькнуло что-то… человеческое. Досада?

Я охнула от внезапного озарения и не сдержала следующих слов:

— Вы что же… своим появлением наказывали меня за любопытство?

И даже это оказалось слишком, судя по громкому рыку и тому, как резко он отступил и махнул лапой… не задев.

Я вышла за рамки приписываемого мне поведения, но… Но что еще я могла сказать и сделать? В голове крутились сотни идей о том, почему он так болезненно воспринимает «проклятие» или что там с ним произошло, почему вчера он вытащил таки меня из оврага, почему меня лечили и зачем он снова показался мне на глаза…

Их было слишком много и ни одна не походила на правду. Я чувствовала лишь, что мне именно сейчас предоставлен шанс хоть как-то обозначить себя, уложить в голове наши будущие роли и способ общения и… несмотря ни на что, остаться в замке, а не бежать, сломя голову, как другие домоправительницы… А это я могла сделать лишь в одном случае — будучи уверенной, что вэй-ган… не сотворит со мной ничего плохого.

Не знаю, сколько мы так простояли.

Он — шумно дыша. Я — вытянувшись по струнке, со сцепленными руками и взглядом в пол.

— Сколько вам лет? — задал он неожиданный вопрос.

— Двадцать три, — по меркам этого мира примерно так и было… с небольшим отступлением.

— И вы считаете, что в этом возрасте можете судить о подобных вещах? Разбираетесь в характере произошедшего и можете себе позволить делать выводы?

— Я могу предполагать…

— А с чего вы решили, что можете высказывать мне подобные предположения?

— Я должна молчать в вашем присутствии? И не высказывать своего мнения? Что ж, если вам это будет угодно… — я начала злиться.