Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В казармах большая сырость. Много клопов, крыс, мышей, блох и проч. Вентиляции нет. Тараканы покрывают стены казарм. Во время сна они залезают в уши и человек 10 каждое утро идут к доктору таскать из ушей тараканов. Чтобы морить тараканов раньше был специальный тараканщик. Летом прошлого года его рассчитали. В этом году после Пасхи рабочие попросили, чтобы снова наняли тараканщика. Администрация предложила рабочим самим найти тараканщика и нанять его на свой, рабочих, счет. Рабочие отказались. Тараканщика нет. Тараканы заедают людей. В казармах часто бывают пропажи вещей, потому что воруют друг у друга».
Выясняется, правда, что:
«При фабрике есть большая школа в красивом здании. Заведующий 1, учителей 5, учительниц 3–4. Учатся в школе 900 человек мальчиков и девочек, дети рабочих. За зиму в школе было 2 забастовки: Дети… не хотели учиться тогда, когда фабрика не работала. Есть немалая библиотека. Очень много беллетристики, есть и естественнонаучные книжки; но по общественным вопросам нет совсем».
Так что политическому развитию масс администрация мешает, как может. В силу чего наблюдается упадок нравов:
«Пьянство сильно развито. На станции две пивных, да в заводском Ярцеве четыре, итого 6 пивных; в заводском Ярцеве еще два трактира и одна монополька. Да еще на станции буфет. По праздникам много пьяных на улицах. Дерутся промеж себя и бьют евреев. Каждое воскресенье бьются на кулачках стенка на стенку, казарма на казарму. В этом году весь Великий пост бились на кулачках».
На церкви тоже глаз не отдыхает…
«В фабричной церкви священником состоит Геронтий Каверзнев. За венец берет 3 рубля. В прошлом году 8 ноября (архангела Михаила) сказал проповедь: „вы бунтуете здесь на земле и требуете равенства. А на небе и то равенства нет, и там не бунтуют. Вот, например, архангел Михаил — архангел, значит там начальство и ангелы его слушают“. Диакона Иванова о. Геронтий прогнал со скандалом (дрались книгами в церкви во время обедни)».
Еще хуже обстоит дело с заботой о теле:
«Большая детская смертность: 6–7 гробиков каждый день несут на погост. Больница: один доктор-акушер, один доктор, две фельдшерицы, одна акушерка. Зубы рвет фельдшер. Зубного врача нет».
Впрочем, лекарства отпускают, и аптека имеется. Но —
«…против всех болезней касторка и валерьянка. Больных кормят в больнице горохом. Раньше был хороший доктор Б. А. Соколов; теперь же больницей заведует зять Хлудовой врач А. Н. Гончаров».
Объективности ради Беляев не счел нужным скрывать, что «больных после выздоровления (значит, кто-то все-таки выздоравливал. — З. Б.-С.) отправляют на поправку в имение Хлудовой „Яковлево“, где содержат хорошо».
Вывод:
«„Все рабочие в убогости, а на них большие строгости“, как поет песня».
На статью ответил заведующий фабричной больницей А. Н. Гончаров:
«Начну с детской смертности.
Поданным автора, она выражается в 6–7 смертях ежедневно. В действительности, ежедневная детская (до 10-летнего возраста) смертность выражается дробью 0,67 (среднее за последние 5 лет). Цифра достаточно сама по себе крупная, чтобы стоило еще увеличивать ее в 10 раз.
Затем следует ошибка при перечислении персонала больницы: на фабрике не 2 фельдшерицы, а 3 и 1 фельдшер, не считая персонала аптеки, во главе которой стоит провизор.
„Зубы рвет фельдшер“. Неправда. Зубы рвут только врачи.
„Против всех болезней касторка и валерьянка“. Только на аптеку за истекший год истрачено 8161 р. 01 к. Sapienti sat[67].
„Больных кормят горохом“. Пищевое довольствие больных выработано на основании научно установленных норм и обходится около 26 к. в день на больного. Раз в неделю больным, получающим 1-ю порцию[68], дается гороховый суп с ¾ фунта мяса. Суп этот довольно вкусен, значительно богаче белками, жирами и углеводами, чем, например, щи, и стоит несколько дороже.
Намек, заключающийся в указании на мои отношения с владелицей фабрики, считаю неуместным и всеми силами протестую против таких нелитературных приемов.
В заключение предлагаю автору приехать в Ярцево, чтобы из документов, личного осмотра и опросов убедиться, как легкомысленно он отнесся к своим обязанностям корреспондента и как мутен был тот источник, из которого он почерпнул свои сведения.
Примите и пр.»[69].
Против обыкновения, ответного хода от редакции не последовало. Почему? Во-первых, возразить было нечего, и завбольницей Гончаров выставил автора статьи на посмешище — если верить газете, на одной только Ярцевской фабрике ежегодно вымирало до трех тысяч детей! Во-вторых, сообщение каких-либо новых фактов создавало опасность раскрытия информаторов (та же цифра детской смертности, указанная в статье — шесть-семь гробиков, доставляемых ежедневно на погост, слишком напоминает реальную — 0,67; а из этого следует, что источник сведений не слишком грамотен, но имеет доступ к больничной документации). Газета оценила меру журналистской неопытности Беляева и писать статьи более ему не поручала.
Но еще месяц Беляев провел в Ярцеве, присылая оттуда репортерские заметки. Литературная ценность их невелика, но как голос и памятник эпохи они весьма любопытны.
Вот первая после статьи корреспонденция. Подписана: «Б. Р.»[70].
«4-го мая здешние рабочие с Хлудовской фабрики выработали целый ряд требований и предъявили их администрации».
Далее следует перечень требований в шестнадцати пунктах. Среди них, под номером 12, такое:
«Чтобы на счет фабрики наняли тараканщика морить тараканов».
Но и прочие требования совпадают, в основном, с теми упреками, которые предъявил фабричной администрации Беляев в своей статье. Поскольку требования рабочих были оглашены за 3 дня до появления беляевской статьи, становится понятным, кто чем вдохновлялся. В конце репортажа с удовлетворением отмечен рост политической сознательности ярцевских пролетариев:
«В среду, 3-го мая, через ст. Ярцево проезжал поезд с 2 арестантскими вагонами с политическими, увозимыми на Москву. Поезд стоял 20 минут. И. Д. Зорин, отправленный из Смоленской тюрьмы, все время держал агитационную речь к случайно находившимся на платформе рабочим. Те отнеслись очень сочувственно. Поезд тронулся, и из обоих вагонов послышалась „Марсельеза“. Рабочие махали красным».