— Нет, я завершу тест и загружу данные на сервер. Много времени это не займет.

Помахав рукой, лаборантка вышла. Дверь с шелестом закрылась за ней.

Генри вернулся к рабочей станции. Ему потребуется меньше часа, чтобы оформить отчет. Хотя файлы, отправленные Джейсоном из Африки, не проливали свет на обстоятельства его гибели, они свидетельствовали о мужественном сердце, и сенатор Гормен должен был этим гордиться.

— Ты отлично поработал, Джейсон, — пробормотал Генри, напоследок еще раз просматривая файлы.

В течение следующих пятнадцати минут он напечатал несколько замечаний и комментариев. Ему хотелось произвести впечатление на «Виатус». Отдел биогенетики зерновых поручал анализировать образцы лабораториям, разбросанным по всему миру, хотя в настоящий момент основная часть заказов направлялась в Индию и Восточную Европу, где стоимость работ была значительно ниже. Если удастся убедить руководство корпорации доверить самые важные исследования ему…

От этой мысли у Маллоя по лицу расплылась улыбка.

Его снова прервал стук в дверь. Улыбка стала шире. Если он хорошо знает Андреа, она не положится на его слово. Наверняка она все-таки сходила в кафетерий и взяла ему что-нибудь перекусить.

— Уже иду! — крикнул Генри.

Пройдя через лабораторию, он прикоснулся к замку магнитной карточкой, отпирая дверь.

17 часов 30 минут

Монк сел в такси, ждавшее у железнодорожного вокзала. Его напарник уже сидел на заднем сиденье и давал указания водителю:

— Лаборатория Карла Икана[9]в Принстонском университете. Это на Вашингтон-роуд.

Устроившись сзади, Монк разгладил пиджак и откинулся на спинку. Чемоданчик он положил на колени. Этот чемоданчик из натуральной кожи, сделанный на заказ, Кэт подарила ему два месяца назад, когда он снова вернулся к исполнению своих служебных обязанностей, какими бы усеченными они ни были. Монк понимал невысказанное пожелание, скрывающееся за этим дорогим подарком. Кэт было гораздо спокойнее, когда он занимался бумажной работой. Все, что угодно, лишь бы он держался подальше от опасностей.

Монк вздохнул, и новый напарник вопросительно посмотрел на него.

Джон Крид сидел, немного ссутулившись. Хоть и жилистый, словно изголодавшийся терьер, парень самую малость не дотягивал до семи футов. Он был из последнего пополнения новичков, пришедших в «Сигму». Гладковыбритый, с длинными прямыми рыжими волосами, лицо покрыто веснушками. Несмотря на мальчишеские черты, выражение лица у Крида постоянно оставалось суровым.

Нахмурившись, Монк задал вслух вопрос, который мучил его с тех самых пор, когда он впервые встретился с новым напарником.

— Итак, малыш, сколько тебе лет? Четырнадцать? Пятнадцать?

— Двадцать пять.

Монк, как мог, постарался скрыть свои сомнения. Это казалось невозможным. Их разделяет только семь лет? Монк расслабил напряженные пальцы протеза, вспомнив, что за семь лет может произойти многое. И все же он впервые присмотрелся к своему напарнику внимательнее, пытаясь его оценить.

В поезде Монк ознакомился с подробным досье на доктора Генри Маллоя, однако о спутнике ему были известны лишь краткие биографические факты. Крид был родом из Огайо, год проучился на медицинском факультете, затем два года служил в морской пехоте, почти все это время провел в Кабуле. Осколок самодельного взрывного устройства стал причиной его хромоты, избавиться от которой он не сможет до конца жизни. Крид хотел остаться на военной службе, но вынужден был демобилизоваться, хотя обстоятельства этого оставались туманными. Учитывая его прошлое и результаты тестов, Крида пригласили работать в «Сигму». Он прослушал курс генетики в Кор-неллском университете.

И все же внешность у него была такой, словно он только что встал со школьной скамьи.

— Итак, Дуги[10],— продолжал Монк, — давно ты на оперативной работе?

Крид молча посмотрел на него; судя по всему, он привык к насмешкам по поводу своего детского лица.

— Корнеллский я окончил три месяца назад, — наконец натянуто произнес он. — В Вашингтоне два месяца. В основном устраивался на новом месте.

— Значит, это твое первое задание?

— Если это можно назвать заданием… — пробормотал Крид, отворачиваясь к окну.

Хотя сам Монк испытывал те же чувства, он ощетинился. — , Когда речь заходит об оперативной работе, тривиальных вещей не бывает. Любая подробность имеет значение. Нужная крупица информации может решить исход дела. И ты, Дуги, должен это хорошенько уяснить.

Крид повернулся к нему. На его угрюмом лице появилось глуповатое выражение.

— Хорошо. Урок усвоен.

Монк недовольно скрестил руки на груди.

«Дети! Они полагают, что знают все».

Тряхнув головой, Монк переключил свое внимание на пейзаж за окном такси. Машина как раз въехала в кампус Принстонского университета. Казалось, кто-то уронил посреди Нью-Джерси пышущий зеленью кусочек старой Англии. Ровные зеленые лужайки были усыпаны опавшей листвой, плющ карабкался по каменным стенам величественных готических зданий, даже общежития, казалось, сошли с гравюр девятнадцатого века.

Такси плавно катило по этому буколическому пейзажу и вскоре остановилось у места назначения. Монк и Крид вышли из машины.

Лаборатория Карла Икана находилась в углу обширной зеленой лужайки. В то время как большинство зданий университета относилось к девятнадцатому и даже восемнадцатому столетиям, лаборатория, построенная всего несколько лет назад, являла собой поразительный образчик современной архитектуры. Два прямоугольных лабораторных корпуса стояли перпендикулярно друг другу. Их соединял двухэтажный изогнутый атриум, выходящий в парк.

Именно здесь они и должны были встретиться с доктором Генри Маллоем.

— Готов? — спросил Монк, сверяясь с часами. Они опоздали на пять минут.

— Готов к чему?

— К беседе.

— Я полагал, разговаривать с профессором будете вы.

— Нет, Дуги, ты возьмешь все на себя. Крид шумно вздохнул через нос.

— Хорошо.

Они вошли в здание и оказались в атриуме. Изгибающаяся стеклянная стена высотой в два этажа смотрела на лужайку. Сорокафутовые жалюзи, разделяющие окна, двигались вместе с солнцем. Они отбрасывали тени вглубь атриума, покрывая полосами столы и стулья. Тут и там сидели группки оживленно разговаривающих студентов, с руками, навечно приклеенными к стаканчикам кофе.