Дверь скрипнула, и в избу прошмыгнуло что-то небольшое и тёмное. Затем это нечто разделилось на два небольших сумрачных пятна, обретая цвет и форму. И вот, не прошло и минуты, как передо мной стояли два небольших человечка. Один был очень похож на Казимира, такой же рост и борода, правда более седая, да одежда немного другая. Второй гость также оказался сед, но его длинные волосы доходили чуть ли не до самого пола, ноги оказались босыми, а на тело была лишь намотана какая-то простыня. Так, это ещё что такое? Не хватало мне тут ещё стриптиза от местной нечисти. А то, что передо мной очередные её представители, я была в этом уже абсолютно уверена.

— Не прогневайся, навьюшка, — обратился ко мне чужой домовик с поклоном, — Мы из дома Радовых. Меня Лукьяном зовут, а этого банника Ведогором кличут. Прослышали мы от Казимира, что новая ведьма в наших землях объявилась. Так мы к тебе за помощью.

Новая ведьма? Это ещё что за новости?

— А я-то тут при чём? — с недоумением уставилась я на них.

Чуть откашлявшись слово взял банник:

— Лесная нечисть озорует, совсем продуху мне, старому, не даёт, в баньке моей безобразничает, выжить меня пытается, — сокрушенно вздохнуло существо, а потом с печалью в голосе добавило, — На прошлой седьмице хозяйка моя чуть не угорела. Я глянь, а в баньке-то задвижка задвинута.

— Снопы ломает, травы мнёт, — продолжил уже домовик, — Одни убытки хозяйству.

Я хмыкнула и сложила свои руки на груди:

— И снова повторяю свой вопрос: я-то тут при чём? — вопросительно подняла я свои брови.

— Так ведьма же, разве нет? Ты хозяйка новая земель этих, — решил внести ясность домовой Радовых, — Почитай на целых три села и на много дней пути в округе нет сильнее тебя, кто может нечисть одолеть. Ну, или нежить, — добавил он с заминкой.

— Погодите-ка, — решила я прояснить ситуацию, — То есть вы хотите, чтобы я пошла и разобралась с тем, что у вас в бане засело?

— Ну, да, — хором ответила вся нечисть.

Зашибись! Приехали. Я огромными глазами вытаращилась на Казимира, требуя пояснений. И они последовали.

— Много лет назад в лесу за кладбищем жила бабка-травница Ядвига, её местные люди ведьмой прозвали за то, что она травы свои на могилках собирала, да по ночам в полнолуние. Не сказать, чтобы она была сильной, но нежить однако её остерегалась, заговоры она крепкие делала. А пару лет назад померла бабка Ядвига, вот нечисть лесная, да нежить распоясались совсем. Некому сёла защитить, да порядок навести, чтобы не озорничал никто.

— Понятно, — задумчиво протянула я. И что мне с ними делать? Как поступить? Они ведь на меня надеются, вон какими глазами преданными смотрят, аж чуть ли не слёзы в глазищах блестят.

— Ладно, — проворчала я, сдерживая зевок. День выдался полным новых впечатлений, и я порядком подустала, — Утро вечера мудренее. Завтра посмотрю, кто там у вас завёлся, — пообещала я.

Глава 6

И всё-таки хорошо, что я смогла найти общий язык со своим домовым. Вот кто ещё смог бы со мной, такой бестолковой в плане древнеславянского быта, возиться и обучать.

— Эх, ничего-то ты не умеешь, — удручённо вздохнул нечисть.

— А я говорила, что ни разу не замешивала теста, и как это делается, я понятия не имею, — напомнила я домовому, стряхивая со своих детских ладошек остатки муки.

— Ну, чему-то же тебя обучали? — раздраженно пробухтело существо, снова шепча в свои маленькие ручки какое-то заклинание, после чего, тесто само начало себя месить с удивительным усердием.

Я вновь вытаращилась во все глаза на происходящее. Было так залипательно смотреть, как предметы сами передвигаются и делают то, что нужно.

— Вот скажи мне, Казимир, ты говоришь, что я ведьма, — я вопросительно посмотрела на домовика, он утвердительно кивнул, а я продолжила, — Но почему я тогда так не умею?

Я зажмурилась и попыталась силой мысли приподнять деревянную ложку, лежащую на столе. Ни хрена. Как бы я ни силилась, ничего у меня не получалось.

Затем я снова попыталась повторить свои попытки, но уже с активными взмахами рук и жестикуляцией. Опять, провал. Н-да, что-то я видимо делала не так.

— Ну, и как мне научиться этому самому колдовству или, наверное, правильнее сказать, ведьмовству? — вопросительно посмотрела я на Казимира, — Или, может, я всё-таки не ведьма?

— Ведьма, ведьма, — со вздохом утвердительно качнул головой домовой, — Но молодая ещё и глупая, силы своей пока не узнала. Скоро полная луна будет, глядишь, сила и пробудится.

Домовик тем временем прошептал ещё что-то, и к лихо замешиваемому на столе тесту присоединился большой вилок капусты и нож. Затем к капусте добавилась пара морковин и луковица, и процесс шинковки овощей занял всё моё внимание.

Глядя на то, как быстро мельтешит нож, нарезая всё тонкими ровными ломтиками, я вспомнила о вчерашних посетителях и своём необдуманном обещании помочь.

— Блин! Я ж к Радовым обещалась зайти, — удрученно выдохнула я, — И что я там должна делать?

Я реально не понимала, что от меня хотели. Чем я могла помочь? И самое непонятное, как я объясню свое появление и поведение хозяевам дома? Что им скажу? Здрасте, я тут мимо проходила, вот решила заглянуть, так сказать, на вашу нечисть посмотреть. Экстрасенша недоделанная.

— После полудня пойдёшь, — хмуро проговорил домовичок, — Ежели и есть у Радовых нечистая или мёртвая сила, то после полудня лучше увидеть сможешь.

Я безразлично пожала плечами, абсолютно уверенная в том, что ничего я всё равно увидеть не смогу, и никакая я не ведьма. Ну, подумаешь двух домовых, да одного банника увидела, и что? Может это у меня крыша поехала, и моя больная фантазия так со мной шутки шутит.

— Ладно, я пока к старосте пойду, вещички снесу на обмен, а на обратном пути и к Радовым зайду. Только что я им скажу? Зачем пришла?

— Так сегодня же первый день масленицы, «Встреча». Ты ж сирота, так ничего особенного в том не будет, если ты за милостью придешь, — совершенно спокойно заявил мне Казимир.

— Это я типа побираться должна? Милостыню просить? — ошарашено уставилась я на него.

— А что в этом такого? — также удивленно посмотрел он на меня.

Ладно, потом об этом подумаю. Видимо мой мозг всё-таки ещё не принял произошедшие в моей жизни изменения, новую меня и условия, в которых я теперь пребывала. Что ж поделать, я — нищая и сирота, а ещё подросток