Сержио послушно притормозил. Проулок был погружен в тень, и внутри этой тени свет от фар высветил человеческую фигуру.

Человек стоял неподвижно, глядя в другую сторону, и, кажется, вел оживленный разговор с кем-то, кого они не могли видеть. Сержио остановил машину, и Танесса медленно направилась к мужчине, держа руку на пистолете.

— Прошу прощения! — подала она голос. — Сэр?

— …так долго были вместе, — причитал мужчина плачущим голосом. — Разве так можно? Два месяца работы, и всё коту под хвост…

Пьяный. На ногах стоит нетвердо, поза неустойчивая, но что-то в нем вызывало у девушки беспокойство. Было слышно, как сзади из машины вылез Сержио.

— Ты! Это все твоя вина! — частил мужчина, повышая голос. — Я не хотел этого делать! Неужели у тебя действительно была надежда, что это останется безнаказанным?

— Сэр, — сказала Танесса, стараясь звучать как можно суровее, — это полиция. Прошу вас повернуться, медленно.

Внутренне напрягшись, она вытащила свой «Глок».

Мужчина шатко развернулся, и первое, что она увидела, — пистолет у него в руке.

Танесса автоматически — сказывались месяцы тренировок — вскинула руки, направив свой «Глок» ему в грудь, и, не слыша себя, прокричала: «Брось оружие!»

Мимолетом она удивилась, как многое ее мозг сумел зафиксировать за долю секунды.

Рассеянный полупьяный взгляд мужчины, ослепленного светом фар и синими отблесками мигалки. То, как медленно подымается его рука с пистолетом; яростно и упрямо сжавшие рукоятку пальцы… Откуда-то сзади раздался выкрик Сержио, чтобы тот бросил оружие, иначе будут стрелять…

…Но палец незнакомца не был на спусковом крючке. Он просто сжимал оружие всей пятерней, как рукоятку трости или мячик.

— Сержио, не стреляй! — крикнула Танесса. — Не стреляй, мать твою!

Мужчина замер окончательно, рука застыла на полпути вверх. Шевелились только губы, хотя нельзя было расслышать ни слова.

— Сэр, — повторила Танесса, подступая на шаг и заслоняя собой слепящие огни патрульной машины. — Опустите пистолет.

Мужчина расширенными глазами уставился на нее, после чего перевел взгляд себе на руку — изумленно, словно никак не ожидал увидеть в ней оружие. Затем медленно опустился на колени и положил пистолет на землю.

Танесса больше не медлила: она схватила его за руку и заломила ее за спину. Мужчина даже не пытался сопротивляться, только тихо и трагично повторял:

— Я должен был это сделать. Мне пришлось это сделать. Пришлось…

Наручники защелкнулись у него на запястьях. Всё. Подозреваемый обезоружен и задержан. Никто вроде бы не пострадал. Кроме…

— Мне кажется, он кого-то застрелил, — не оборачиваясь, сказала Танесса. Она отпустила задержанного и выхватила из-за пояса фонарик. Включила его и направила в проулок.

Луч холодного электрического света отразился в какой-то темной поверхности. Высветив ее, Танесса поперхнулась. На площадке возле мусорного бака стоял лэптоп с усеянным дырами экраном. Починке он однозначно не подлежал…

— У меня не было выбора, я должен был это сделать. Два месяца работы — и бумм! Всё просто на ноль. Именно так. Синий экран смерти. Никакой обратной связи, — монотонно вещал Кеннет Бейкер на заднем сиденье машины, по пути к городскому спецприемнику.

Танесса слушала вполуха, чувствуя себя измотанной. Всплеск адреналина, полыхнувшего в крови, сошел на нет. Хотелось хотя бы полчасика покоя и тишины, но их, увы, не предвиделось.

— Нет, вы представьте: было слышно, как жесткий диск крутится. Он определенно работал, но она нагло не запускалась! Вы хоть представляете, какое это предательство? Плод твоего тяжкого труда, поглощенного… машиной! Я, честно говоря, был взбешен.

Танесса в этом не сомневалась. От задержанного разило дешевым бухлом, а под носом виднелись следы какого-то белого порошка. Она была почти уверена, что это кокс. С таким лихим коктейлем в крови было неудивительно, что он решил расстрелять в проулке свой компьютер.

— Сорок лет назад такого не случилось бы. Пишущая машинка не стала бы заглатывать всю вашу книгу. Человечество порабощается машинами, а мы того даже не замечаем. Людям нужно открыть глаза, пока еще не поздно…

— Знаете что? — обернувшись, сказала Танесса. — Мы, кажется, не зачитали вам ваши права. Вы, между прочим, имеете право хранить молчание. А все, что скажете, может быть использовано против вас в суде… — Она зачитала остальную часть правила Миранды[9] и с надеждой спросила: — Вы поняли? Будете теперь молчать?

— Как молчать, когда погиб мой роман! — со вселенской скорбью произнес Бейкер.

— Может, его еще можно было бы восстановить, если б вы не выстрелили в свой компьютер одиннадцать раз!

На мгновение воцарилась тишина.

— Сомневаюсь, — сказал наконец мужчина.

— Ну да, если вы сами себе это постоянно внушаете. Творите черт знает что, вместо того чтобы спать по ночам…

Танесса вздохнула и снова повернулась лицом вперед.

— Всем подразделениям, — снова заполнил салон машины голос диспетчера. — Убийство на Эмблсайд-драйв. Нужна «Скорая».

— Что за ночка сегодня, черт возьми… — мрачно буркнул Сержио.

— Давай направо, — сказала Танесса. — Тут недалеко.

— Да, конечно.

— Четыре пятьдесят один, выезжаем, — сказала она диспетчеру.

Сержио прибавил скорость и включил на машине мигалку.

— Восемь-ноль-один, уже в пути, — сказали в рации. Это была бригада медиков.

— Э! — завозился сзади пьяный писатель. — Мы куда?

— Об этом не беспокойся, — сказал Сержио.

— Вы не можете меня вот так с собой таскать! У меня есть права!

— Набирай материал для своего нового романа, — посоветовал Сержио. — И заткнись уже наконец!

Машина свернула на Эмблсайд-драйв, и Сержио сбавил скорость. Это был небольшой спальный район на окраине города — улицы узкие, машины припаркованы по обеим сторонам, тускловатые уличные фонари. Танесса пристально смотрела вперед, изучая глазами местность.

— Вон там! — Она указала пальцем.

Кто-то сгорбился посреди дороги. Подъехав ближе, полицейские увидели, что это мужчина, стоящий на коленях возле неподвижного тела. Сержио припарковался возле обочины, и они оба выскочили из машины. Сержио спешно принялся устанавливать барьер из дорожных конусов, а Танесса бросилась к телу. Это была молодая женщина, лежащая в луже крови. Склонившийся над ней мужчина с тихой настойчивостью повторял: