Но Вангард пленил сердце Мидалиса с детства — с того момента, когда он вместе с отцом совершил плавание в далекую крепость Пирет Вангард, чтобы поохотиться на могучих северных лосей. Природа тех мест, неподвластная завоеванию, затронула какие-то струны в душе юного принца, показав ему иную жизнь, отличную от жизни городов с их суматохой. Брат с большой неохотой позволил Мидалису стать правителем северной глуши. Он не знал, примут ли принца независимые и своенравные вангардцы. Если не примут, обойдутся без придворных интриг; достаточно будет «несчастного случая» где-нибудь на охоте.

Страхи эти рассеялись, едва Мидалис сошел с корабля на низкий причал Пирет Вангард. Жители всех окрестных селений съехались, дабы встретить нового правителя и устроить ему пир с обильным угощением из оленины и дичи. Пока длился праздник, волынки неумолчно играли то меланхоличные, то веселые мелодии, а местные девушки по очереди танцевали с принцем.

Вангард стал для Мидалиса родным домом. Когда армии демона-дракона вторглись в эти края, принц не только создал ополчение и обратился к брату за помощью, но и возглавил армию Вангарда. Не было случая, чтобы на поле боя Мидалис прятался за спины своих солдат или отдавал приказы, восседая на лошади где-нибудь в безопасном месте.

Поэтому, когда неделю назад в лагерь к Мидалису явился туземец по имени Андаканавар и принц согласился встретиться с ним, вангардцы, невзирая на свою традиционную враждебность к жителям Альпинадора, приняли решение своего героического правителя без малейшего ропота.

И все же Мидалис и Лиам испытывали сейчас беспокойство, неслышно двигаясь по поросшим лесом холмам к поляне, на которой Андаканавар и его соплеменники разбили лагерь. А вдруг им подстроили ловушку? Что, если этот могучий туземец, притворившись другом, вознамерился обезглавить армию Вангарда?

Мидалис подавил тревожные мысли, заставив себя думать об участи несчастного настоятеля Агронгерра, сорока монахов Сент-Бельфура и трех сотен крестьян, осажденных гоблинами.

На краю поляны Мидалиса и Лиама встретили трое крепких мускулистых людей. Рост принца достигал почти шести футов, однако самый низкорослый из троих был на добрую половину фута выше него. Держа в руках тяжелые копья, альпинадорцы приблизились к гостям, взяли лошадей под уздцы и крепко натянули поводья, пригнув лошадиные морды книзу.

— Который из вас Мидалис? — спросил третий, стоявший поодаль.

Принц выпрямился в седле и, откинув капюшон, стряхнул влагу со своих прямых русых волос.

— Я — принц Хонсе-Бира, — сказал он, заметив, как туземцы сощурились при этих словах.

— Ваш предводитель пригласил меня явиться к нему под знамена союзничества, — добавил Мидалис.

Альпинадорец, задавший вопрос, кивнул в сторону, веля гостям спешиться. Его соплеменники занялись лошадьми, а он жестом показал, чтобы пришедшие следовали за ним.

— Коней необходимо расседлать и вычистить, — заметил принц Мидалис.

Альпинадорец обернулся к нему и недоверчиво усмехнулся.

— Они мало знают о лошадях, — шепнул принцу Лиам. — Альпинадорцам не по вкусу ездить верхом.

— Зато нам по вкусу ваши лошадки, и мы немало их съели, — вмешался провожатый.

Он посмотрел на Лиама и засмеялся, поскольку голос последнего, как и его фигура, был достаточно тонок.

Мидалис и Лиам недоверчиво переглянулись: не слишком-то обещающее начало.

Гостей привели к огромному шатру, раскинутому посреди лагеря. Почему-то на их появление почти не обратили внимания. Однако, когда провожатый откинул полог шатра, Мидалис и Лиам поняли, в чем причина.

Внутри шатра собралось более трех сотен альпинадорских воинов. Все они были высоченные, с длинными, льняного цвета кудрями. У одних волосы были заплетены в косичку, у других — украшены туземными драгоценностями с затейливым орнаментом. Альпинадорцы размахивали тяжеленными кружками, наполненными пенистым элем. Шум был настолько оглушительным, что Мидалис удивился: как это они с Лиамом не услышали его еще за милю до поляны. Странно также, что звуки пиршества не достигли ушей гоблинов и те не послали сюда разведчиков.

Впрочем, гоблины, скорее всего, посылали разведчиков. Мидалис это понял, взглянув в сторону и увидев насаженные на палки головы мертвых тварей. Все это смахивало на принадлежности какого-то дьявольского карнавала.

— Танно брен-де прин! — зычно крикнул на своем языке их провожатый, перекрывая гул толпы.

Речь альпинадорцев, напоминавшую вращение и подпрыгивание брошенных камней, жители Вангарда в шутку называли «бедонга-донга-донга».

Под шатром почти мгновенно воцарилась тишина, и все повернулись в сторону двух незнакомцев у входа. Принц слышал, как тяжело Лиам глотает подступавшую слюну. Он полностью разделял тревожные чувства друга. Невзирая на позднюю осень и холод, большинство альпинадорцев было одето в туники без рукавов, обнажавшие их массивные, мускулистые руки, равные по обхвату бедру Мидалиса.

Потом какой-то человек, подхватив две наполненные кружки, двинулся навстречу принцу и Лиаму. Собравшиеся медленно расступились, давая ему проход. Человек этот, судя по его лицу, прожил более пятидесяти зим, тогда как почти все, кто находился в шатре, были вдвое моложе его. Вопреки возрасту, он был силен и крепок. Он двигался уверенной поступью. Взгляд его оставался суровым. Чувствовалось, что Андаканавар (а это был он) пользуется явным уважением среди соплеменников. «В бою он один стоит двоих и даже троих из них», — подумал Мидалис.

Не произнеся ни слова, не сделав никакого жеста, Андаканавар остановился в десяти шагах от гостей. Подняв свою кружку, он одним залпом осушил ее. Затем, держа в каждой руке по кружке, медленно направился к принцу и Лиаму. Шатер замер. Единственными звуками оставались шелест шаровар Андаканавара, сшитых из оленьей кожи, да тяжелое дыхание Мидалиса и Лиама.

Подойдя к гостям, Андаканавар вновь остановился, медленно развел руки и поднял их над головой.

Затем он закрыл глаза и завыл. Вой перешел в свирепый звериный рев. Такого жуткого звука никому из пришедших еще не доводилось слышать. Собравшиеся с воодушевлением присоединились, и стены шатра буквально затряслись от оглушающего рева трех сотен глоток. У гостей похолодели спины.

Продолжая исторгать этот дикий рев, Андаканавар открыл глаза и подал пришедшим сигнал, не ускользнувший от внимания Мидалиса. Принц тоже поднял руки и испустил чудовищный рев. Вслед за ним то же самое проделал и Лиам, хотя его рев больше напоминал писк. Это, казалось, лишь подзадорило альпинадорцев, и они заревели еще неистовее.

Внезапно Андаканавар опустил руки, разбрызгивая пену с кружек. Все смолкли, за исключением Мидалиса и Лиама, которые, не поняв правил игры, еще продолжали реветь. Встретившись с пронизывающим взглядом Андаканавара, они замолчали. Некоторое время все трое пристально глядели друг на друга. Потом могучий альпинадорец протянул им кружки и, обернувшись назад, потребовал еще эля.