Раздался стук в дверь, заставив Элви нахмуриться и посмотреть в ту сторону. Отставив стакан, она приблизилась к двери и открыла ее. На пороге стоял именинник Оуэн.

— Мейбл сказала, чтобы я направился сюда. — Паренек заметно нервничал. Его взгляд скользнул с Элви на Виктора и ушел в сторону.

— Ну разумеется, — пробормотала Элви, впуская его. Потом виновато посмотрела на Виктора: — Надеюсь, вы нас извините.

Виктор поколебался в нерешительности, потом встал и вышел из комнаты. Он прикрыл за собой дверь, но вместо того чтобы вернуться за стол, остался стоять, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете.

Элви с сожалением посмотрела на закрывшуюся дверь. Ей еще никогда не доводилось встретить другого вампира, и у нее имелось множество вопросов к нему. Но увы! Она может лишиться такой возможности. Он явно не из местных. Наверняка просто проезжал через город. Элви недоумевала, почему он зашел в ее ресторан. Возможно, мужчины вместе с ним были обычными смертными, и им захотелось поужинать. Теперь она уже вряд ли узнает это наверняка. Бессмертный вернется к своим друзьям и, пока она занимается Оуэном, уедет. И она больше не увидит его.

В первый раз за пять лет Элви встретила одного из своих и что предприняла? Стала нервно трещать об инициации, о том, с чего все началось. Правда, он сам спросил об этом, но если бы она не была настолько сбитой с толку, ей хватило бы здравого смысла задать хотя бы пару вопросов из тех, что накопились. Например, кто она теперь? Сумеет ли вернуть свою душу? Как сможет завершить свое существование?

Вместо этого она принялась тараторить про укус.

Совсем не факт, что она так разволновалась из-за того, что он оказался вампиром. Он был просто потрясающим мужчиной. Высоким, эффектным. От него приятно пахло. И Элви оценила его привлекательность еще до того, как узнала, что он вампир. Это уже само по себе вызывало беспокойство. В течение нескольких лет на нее не производил такого впечатления ни один мужчина. Можно даже сказать, в течение всей жизни. Покойный муж был ее школьной любовью. Она выросла вместе с ним, знала его всю жизнь. Их любовь была теплым, ласковым чувством, но она не могла припомнить, чтобы ей доводилось так остро реагировать на его присутствие, как это происходило с новым знакомцем. У нее голова пошла кругом, как только они оказались рядом. Замешательство было настолько сильным, что она даже не заметила, как на запах его крови у нее стали отрастать зубы. Пришлось заставить себя отодвинуться от него. Но если голод крови удалось сбить таким образом, тягу к нему не удалось преодолеть так легко. Она повела себя как девчонка, пришедшая на первое свидание. Стала молоть чушь, вместо того чтобы расспросить его о вещах нужных и серьезных.

Сейчас Элви чувствовала себя смущенной и опустошенной. Она радовалась тому, что больше не увидится с ним и можно будет не думать о нем, о его близости. И в то же время ей было грустно. От мысли, что теперь придется ждать еще лет пять, пока появится такой же бессмертный и даст ответы на мучившие ее вопросы, разрывалось сердце.

Тяжело вздохнув, Элви повернулась к Оуэну.

— Ну так как? — Она внимательно посмотрела на него и отметила побледневшее лицо и подавленный вид. Юноша сосредоточенно смотрел себе под ноги, его коленки слегка дрожали.

Сочувственно покачав головой, она ласково сказала:

— Нам совсем не нужно делать это, Оуэн.

Он с надеждой посмотрел на нее, но потом погрустнел, плечи у него поникли.

— Тогда мои друзья засмеют меня до смерти, — угрюмо сказал он. — Лучше мы это сделаем.

Элви нахмурилась, понимая, как важно для него их мнение. Но чтобы укусить того, кому одна мысль об этом внушала ужас, не шло и речи.

— Они не узнают, — успокоила его Элви и вернулась к столу. Выдвинув верхний ящик, она вытащила коробку с марлевыми повязками специально для такого случая. Среди них выбрала с надписью «С днем рождения!», напечатанную бордовыми буквами, и показала ему.

— Повяжем ее тебе на шею и будем считать, что дело сделано. Никто не узнает, что я тебя не укусила.

Паренек посмотрел на повязку, как на спасательный конец, но потом осторожно поинтересовался:

— А что мне отвечать, если спросят, как все прошло?

Элви пожала плечами:

— Просто скажи, что если не было поцелуя, то не о чем и говорить.

В его глазах вспыхнул интерес.

— А что, нужно было целоваться?

— Нет, — тут же ответила она и тихо хихикнула, заметив его недовольство. — Это такое старое выражение, которое дает понять, что ты не хочешь говорить лишнего.

— О... — протянул он разочарованно. Если поцелуя не должно было быть, тогда, судя по всему, вся затея для него лишалась смысла. Скажи она ему, что в придачу к укусу он еще получит поцелуй, можно было не сомневаться: Оуэн без колебаний согласился бы пройти через процедуру. Но укус — это одно, а целоваться с малолетками — совсем другое. Элви только выглядела на двадцать пять. А вот нутром в полной мере ощущала тяжесть каждой прожитой минуты из своих шестидесяти двух лет... Что находила весьма странным, стоило ей лишь задуматься над этим.

До своего обращения Элви нередко казалось, что ее душа шестнадцатилетней девчонки заключена в разваливающееся тело пожилой матроны. Пока ее тело старело где-то там, снаружи, покрываясь складками, морщинами, и становилось дряблым в силу возраста, внутри она оставалась все такой же. Она по-прежнему ощущала себя молодой и полной надежд, какой помнила себя в шестнадцать, восемнадцать и в двадцать лет. Теперь же, после обращения, ее не оставляла мысль, что она превратилась в шестидесятидвухлетнюю обманщицу, которая прячется в теле молодой женщины. Что ж, не победишь — не проиграешь.

— Вот, повяжи себе на шею, — перебросила она ему повязку, а сама снова взялась за стакан и автоматически сделала несколько глотков. Вкус крови ее ужаснул, но чувство голода взяло верх. И хоть ей уже давно было все равно, на глазах у Оуэна она не могла себе позволить сделать вид, что жидкость в стакане совсем не нектар. По реакции Мейбл она понимала, что это невообразимая пошлость — демонстративно наслаждаться вкусом крови. Но ничего не могла поделать с собой. Кровь была ее единственной пищей.

— Какая она на вкус? — с любопытством спросил Оуэн.

Элви опустила стакан и немного помешкала с ответом.

— Тебе ведь приходилось порезать палец, а потом сунуть его в рот или лизнуть порез?

— Конечно, — признался он.

Элви поставила стакан на стол и вылила в него остатки крови.

— Тогда ты знаешь, какая она на вкус.

Оуэн поморщился.

— Когда вы стали вампиром, ее вкус изменился?

— Немного, — неохотно признала она. Испытывая неловкость оттого, куда завел их разговор, и от напоминания, что теперь она превратилась в какое-то диковинное существо, Элви махнула в сторону двери. — Теперь можешь идти. Тебя ждет пирог, я сама его пекла.