Он подумал, не подождать ли здесь возвращения Патриса с Иваной или Джей-Си. Люк открыт, они догадаются, что он спустился. Может быть, даже услышат его, если он позовет… Но, во-первых, он не знал, когда вернутся Патрис с Иваной и тем более Джей-Си, а во-вторых, плохо себе представлял, что они смогут сделать… Даже если с ними придет полиция на поиски Кати, маловероятно, чтобы у полиции нашлось необходимое снаряжение, чтобы вытащить его отсюда, и придется ждать еще не один час.

В лучшем случае.

А в худшем…

Об этом он не хотел даже думать.

Надо было пораскинуть мозгами. Он выждал минуту и, когда сердце забилось в почти нормальном ритме, попытался рассуждать логически: до дна этой ямы вряд ли очень далеко.

До дна этой ямы не может быть очень далеко.

И возможно, там он найдет выход.

Возможно, найдет способ дать о себе знать.

Возможно…

Слишком много этих «возможно».

И все же не надо быть гением стратегии, чтобы понять: у него больше шансов, если он продолжит спуск, чем если останется на месте.

Медленно, осторожно он снова начал спускаться. Ободранные ладони саднили, болело левое колено — наверно, он ударился обо что-то, когда падал.

Еще минут двадцать Марк спускался. Он не понимал, сколько ни ломал голову, как мог оказаться под домом этот бездонный колодец и каким образом его ухитрились прорыть в скальной породе. Снизу слабо повеяло теплым воздухом со странным запахом какой-то химии. У Марка было четкое ощущение, что ему снится кошмар. Нескончаемый, изматывающий кошмар — и это ощущение усиливала паника, захлестывавшая его, по мере того как он спускался. Какой-то противный голосок нашептывал ему, что он никогда отсюда не выберется, что отсюда выбраться невозможно, что у него просто кончатся силы, разожмутся руки, он упадет, разобьется о камни где-то там, внизу, и умрет, один, вдали от всех и в непроглядной тьме. Перед его мысленным взором проплыли картины: отец и мать узнают о его смерти, мать, плача, убирает его бывшую детскую, потом он увидел свою кремацию, Ивану с опущенной головой. Вспомнил все свои школьные уроки, все науки, которые до сегодняшнего дня прилежно изучал, занятия спортом, чтобы поддерживать форму… Все это пропадет попусту. Он умрет на дне колодца из-за собственной глупости.

К своему удивлению, он заплакал.

И тут его нога коснулась земли.

Он добрался до дна.

Кати видела много фильмов, поэтому кое-что знала о выживании во враждебной среде: прежде всего никакой паники. Бессчетное множество раз она слышала фразу: «Страх — твой злейший враг», и пора было проверить на практике эту мудрую пословицу — не паниковать, работать головой, искать выход.

Разумеется, это было нелегко: Кати не знала, где находится, была серьезно ранена и только что чудом спаслась от смерти. Она сделала глубокий вдох и попыталась расставить приоритеты. Для начала надо было разобраться с физическим состоянием: она осмотрела длинную рану на руке и такую же на ноге, обе сильно кровоточили, но бритва, кажется, не задела ни вен, ни артерий, ни сухожилий, а кровотечение можно было попытаться остановить, наложив повязку. Кати огляделась: здесь были всевозможные инструменты, да, на крючке висело несколько грязных тряпок, которыми, видимо, протирали детали двигателя. Ничего мало-мальски чистого не нашлось. Делать нечего, она решилась взять одну из тряпок, постаравшись выбрать наименее засаленную. Выбрав, она разорвала ее на две широкие полосы и забинтовала раны, морщась и обещая себе, как только будет возможность, принять ванну с дезинфицирующим средством. Теперь надо было одеться, не могла же она выйти как есть, голышом, это верная смерть от холода. К сожалению, ее одежда сгинула бесследно. Негодяй то ли уничтожил ее, то ли куда-то спрятал. Еще раз констатировав, что выбора у нее нет, она подошла к своему мучителю. Тот лежал на полу без признаков жизни, но, кажется, еще дышал; струйка слюны вытекала изо рта, под полуопущенными веками виднелись потухшие глаза. Кати знала, что по-хорошему ей нужно его убить. Старый хрыч мог прийти в сознание с минуты на минуту, он тяжелее и сильнее, если он ее схватит, никто не гарантирует, что ей повезет и во второй раз. Но убить его было невозможно. Она просто не могла, и потом, чем, и потом, как? Перерезать ему горло опасной бритвой, размозжить голову… От любого из вариантов к горлу подступала тошнота. Что ж, убить она не могла, зато могла принять меры предосторожности. Кати стащила со старика рабочий комбинезон и желтоватую майку. Это было нелегко, он весил тонны, а ворочать старое жирное тело было так противно, что ее едва не вывернуло. Она сняла нейлоновый чехольчик, висевший у него на поясе. Там оказался мультиинструмент Лезерман модели «Супертул 200». Это она точно знала, потому что подарила такой же Джей-Си на день рождения в прошлом году. Почти все мужики обожали такие штучки, и до сегодняшнего дня Кати находила это полным идиотизмом. Но сегодня она просто отметила, что это может ей пригодиться. Даже сумела улыбнуться, положив его в карман. Старика, оставшегося в одних трусах, она перевернула на живот и принялась связывать ему руки электрическим проводом — на полке нашелся моток в несколько метров. Кати не знала толком, как это делается, обмотала запястья несколько раз и ухитрилась завязать крепкий на вид узел. Руки старика потихоньку начали синеть, и она было испугалась, что связала их слишком туго. Потом пожала плечами: ну и ладно… Наконец она надела майку и комбинезон. Они были ей здорово велики, к тому же воняли, но от холода защитить могли. Босые ноги она сунула в тяжеленные кожаные башмаки, которые тоже были велики размеров на сто, и подумала, что в комбинезоне и такой обувке наверняка похожа на клоуна. Она закатала рукава и штанины, прихватила на всякий случай валявшуюся на полу бритву и направилась к двери.

Кати ожидала, сама не зная, почему, что выйдет на улицу, — должно быть, это сработала не поддающаяся контролю наивная частица ее существа, уцелевшая с детства. Так что, когда за дверью оказался еще один подвал, освещенный голой лампочкой под потолком, заставленный пустыми коробками и старой мебелью, ее на миг захлестнуло отчаяние. Но она быстро взяла себя в руки, обнаружив в углу деревянную лестницу, ведущую наверх.

Она осторожно поднялась, пошарила рукой в поисках выключателя и вскоре нашла его на стене — старый, допотопной модели, на изоляционной пластине. Дешевенькая люстра осветила небольшую гостиную с закрытыми ставнями. Два больших, обитых велюром кресла, лакированный буфет, низкий столик, потертые ковры. Типичный буржуазный дом, знававший лучшие дни. И, судя по обстановке, эти лучшие дни давно миновали…

Окна были закрыты, ставни заперты на висячие замки с цепями. Так делают, покидая дом на долгий срок. На очень долгий.

Кати начала сомневаться, что человек, лежавший без сознания в подвале, был хозяином этого дома. Даже псих не стал бы жить с запертыми на замки и цепи ставнями…

«А впрочем…» — подумалось ей, и по спине пробежал холодок.