– Волшебство, – выдохнул Снам.

– Следуйте за мной, – сказал Гарфинкель и повел Стомпера и болотников по узкой грязной дорожке, извивающейся между пучками цветущих родогравюр и высоченными сапожными деревьями. Шагая, Фрито ощущал сильный запах свежескошенного сена, перемешанного с известью и горчицей, издалека доносились душераздирающие нежные аккорды губной гармошки и звуки эльфовской песни:

Ты, моряк, элебетнель салива гитиель,

Тебе от роду лотарно сизиги снафу,

Полюби, моряк, Пенна Ариз Фла масс.

В конце дорожки стояло небольшое бунгало, построенное из полированной косхалвы и окруженное клумбой со стеклянными цветами. Гарфинкель повернул ручку двери и впустил всех внутрь. Они оказались в большой комнате, занимающей весь дом. Вдоль стен стояло огромное множество кроватей, которые выглядели так, будто в них ночевали совершенно развращенные кенгуру. По углам стояли столы и стулья, которые несли четкий отпечаток руки и ноги эльфовских умельцев. Посреди комнаты стоял большой стол, заваленный остатками бурой канасты, стояло несколько ваз с искусственными фруктами, которые нельзя было принять за настоящие и с пятидесяти метров. Мокси и Пепси тут же их съели.

– Располагайтесь как дома, – сказал Гарфинкель уходя. – Сбор в три часа. Стомпер тяжело плюхнулся в кресло, которое с глухим треском тут же развалилось под ним.

И пяти минут не прошло после ухода Гарфинкеля, как раздался стук в дверь. Спэм, идя открывать, раздраженно проговорил:

– Уж лучше бы это оказалось едой, потому что я собираюсь съесть это. Он рывком открыл дверь и все увидели загадочного незнакомца в длинном сером плаще с капюшоном, с очень темными очками на глазах. С переносицы свисал совершенно неубедительный фальшивый резиновый нос. У него были картонные усы, парик из мочалки и большой галстук с изображением эльфессы. В руке он держал клюшку для игры в гольф, на ногах были деревянные шлепанцы для душа. Он попыхивал толстой сигарой.

Ошарашенный Спэм отскочил назад, а Стомпер, Мокси, Пепси и Фрито в один голос воскликнули:

– Гудгалф!

Старик прошаркал в комнату, скидывая на ходу маскировку и они вскоре увидели знакомые черты исцелителя веры и творца чепухи.

– Да, это – я! – признался он, вытаскивая из волос застрявшие пряди мочала. Затем он обошел всех, крепко пожимая каждому руку. Спрятанный в ладони Гудгалфа маленький конденсатор заставлял их дергаться и гримасничать. – Хорошо, хорошо, – сказал Гудгалф. – Вот мы и вместе.

– По мне, так уж лучше бы я был в заднице у дракона, – сказал Фрито.

– Я верю, ты все еще хранишь его, – сказал Гудгалф, пристально разглядывая Фрито.

– Ты имеешь в виду Кольцо?

– Тихо! – скомандовал Гудгалф громким голосом. – Не говори о Великом Кольце ни здесь, ни где бы то ни было. Если шпионам Сорхеда станет известно, что ты, Фрито Баггер из Стайя, имеешь при себе это Кольцо, все пропало. А шпионы его есть всюду. Девять Черных Всадников снова у рубежей, говорят, что кое-кто видел Семь Сантини, Шесть Знамений Беды и все семейство Траппов, включая собаку. Даже у стен есть уши, – сказал он, указывая на две огромные мочки, высовывающиеся из-за камина.

– И что, надежды нет? – судорожно выдохнул Фрито. – Скрыться негде?

– Откуда я знаю? – ответил Гудгалф, и всем показалось, что по лицу его скользнула тень. – Я бы сказал тебе больше, но мне показалось, что по моему лицу скользнула тень. – И на этом он странно замолк.

Фрито разрыдался, а Стомпер наклонился и, положа руку на плечо Фрито, сказал:

– Не трусь, милый болотник, я буду всегда с тобой, что бы ни случилось.

– Я тоже, – сказал Спэм и заснул.

– И мы, – сказали Мокси и Пепси. Фрито был безутешен.

Когда болотники пробудились после короткого сна, Гудгалфа и Стомпера не было, а Луна приятно светила сквозь пыльные окна. Они уже доели занавески и принялись за абажур, когда вернулся Гарфинкель, одетый в прекрасные сырные корки. Он повел их к большому дому, который они видели, когда приехали. Дом был ярко освещен. Ночь была полна шума, выплескивающегося из него. Когда они подошли ближе, наступила тишина, которую прервал жалобный скрежет малой флейты.

– Бедной свинке несладко приходится, – сказал Спэм, навострив уши.

– Тише, – сказал Фрито, и вознесся поющий голос, наполняя болотников смутным чувством тошноты.

Юнисиф клиразил,

Тарабарщина и сопли.

О'Меннен милар мюриэль

С гардолом дерри тум хей

О юбан некко гламорен?

Кончай нитол и вазелин!

Пой веселей пони нембутал.

Раздались последние звуки вибрирующего вопля, стихла музыка и с полдюжины оцепеневших птиц тяжело шлепнулись наземь у ног Фрито.

– Что это было? – спросил Фрито.

– Это старинный плач на языке Древних Эльфов, – вздохнул Гарфинкель. – В нем говорится о страданиях Юнисефа, о его долгих и безуспешных поисках чистого туалета. Он восклицает: «Здесь что, нет никаких удобств? Тут что, негде умыться?» Но никто не может ответить.

Так сказал Гарфинкель и ввел болотников в дом Орлона. Они оказались в длинном с высоким потолком зале, посреди которого вытянулся бесконечный стол. Один его конец упирался в огромный дубовый камин, высоко над ним висела бронзовая люстра, в которой ярко горели ихтиоловые свечи. За столом сидели типичные обитатели Нижней Средней Земли: эльфы, феи, марсиане, несколько лягушек, карлики, гномы, несколько людей, горстка огородных пугал, несколько троллей в темных очках, пара гоблинов, над которыми хорошо потрудились богословы, дракон, который, по-видимому, был сыт по горло.

Во главе стола сидели Орлон и леди Ликра, одетая в ослепительно белые и яркие одежды. Они казались мертвыми, но это было не так, ибо Фрито мог видеть, что глаза их сверкали, как влажные грибы. Их волосы были покрыты слизью, отчего они сверкали, как золотые слитки. Их лица были яркими и светлыми, как поверхность Луны. Над ними, как звезды, сверкали гранаты, кварц и медный колчедан. На голове у них были шелковые абажуры, а на высоком челе были написаны высокие и низкие слова, вроде: «Дайте волю Чан Кай-ши!» и «Я люблю свою жену, но – ты, крошка!» Они все были погружены в сон.

По левую сторону от Орлона сидел Гудгалф в красной феске, в одеянии масона 32 ступени Досточтимого Священника, справа от него сидел Стомпер в новом белом костюме рейнджера от Джин Отри.

Фрито провели к месту в середине стола между необычайно уродливым карликом и эльфом, вонявшим, как птичье гнездо. Мокси и Пепси усадили за маленький столик в углу, где уже сидели Рождественский Кролик и несколько зубных фей.

Как и большинство мифических существ, живущих в зачарованном лесу без всяких видимых средств пропитания, эльфы питались одень экономно. Фрито разочаровался, увидев у себя на тарелке маленькую кучку земляных орехов, коры и грязи. Тем не менее, как и любой болотник, он мог съесть все, что угодно, лишь бы ему удалось запихнуть это в глотку. Ему больше нравились блюда, которые сопротивлялись не слишком энергично, потому что даже полусваренная мышь может нокаутировать болотника в двух случаях из трех. Не успел он покончить с едой, как карлик, сидевший справа от него, повернулся и протянул ему чрезвычайно грязную чешуйчатую лапу, приветствуя его.