— О, господи! — «Кожаный» Паша вдруг откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. — Сижу, смотрю на вас и поверить не могу, что вы это все всерьез. — Русницкий обернулся к коллеге, взглянул с интересом. — Ну, ладно Аркадий Николаевич, он еще не успел просмотреть дело, ознакомиться с доказательствами, — продолжал не без насмешки Паша. — Но ты-то, Амир. Ты-то! Мы же вместе его брали, — легкий кивок в сторону Скобцова. — Ты дело от корки до корки пять раз прочел! Чернозерского выслушал! Этот… гусь вам лапшу грузит тоннами, да еще и думает про себя небось: ментов как лохов дешевых напарил. Фото, телефонный звонок. Что ты как пацан-то пятилетний, Амир? Это же фуфло чистой воды. Неужели не видишь?

Амир только плечами пожал.

— Слушайте, капитан. — Волин встал из-за стола, прошел к окну, открыл одну створку, выпуская на улицу серый табачный дым. — Вы занимались этим делом до сегодняшнего утра. Теперь им занимаюсь я. И мне решать, что касается дела, а что нет. Каким словам верить, а каким нет. Какие показания стоит проверять, а какие можно опустить. Это понятно?

Паша фыркнул:

— Да уж куда понятнее.

Фраза прозвучала язвительно, но на язвительность опера Волину было плевать с высокой колокольни. Им вместе детей не крестить.

— Вот и отлично.

Он вернулся за стол, перелистнул страничку в «колдуне».

— Кстати, как вам удалось на него выйти? — спросил Волин Пашу.

— Благодаря показаниям детектива, — ответил тот.

— Какого детектива?

— Долго объяснять, — сухо ответил оперативник. — Стас привезет дело, там все есть.

— Хорошо, — в тон ему ответил Волин и демонстративно повернулся к задержанному. — Расскажите, где и при каких обстоятельствах вы познакомились со Светланой Вихревой.

— У Чернозерского дома. Восемнадцатого вечером.

— Вы часто бывали дома у своего шефа?

— Нет. Всего один раз. Я имею в виду, до того, как мы со Светланой стали… стали встречаться. Виталий не слишком любил гостей. Но… на то у него были особые причины.

— Это какие же? — поинтересовался Волин.

— Спросите у него.

— Так! — вдруг жестко воскликнул Паша. — Если ты до сих пор не понял, то здесь сейчас сидит не Чернозерский, а ты. И наручники надеты на тебя, а не на Чернозерского. И «вышак» грозит тебе, а не твоему боссу. Так что рассказывай, если не хочешь отправиться в СИЗО. Я ведь могу плюнуть на то, чего там хочется папе Вихреву. Запру в камеру и забуду в какую.

Скобцов кивнул:

— Хорошо. Ладно. Я скажу. Понимаете… Светлана была женщиной… как бы это лучше выразиться… очень влюбчивой.

Русницкий поначалу даже не понял.

— Как это? — спросил он. — В каком смысле «влюбчивой»?

Скобцов улыбнулся тускло:

— Ну… влюбчивой. Я лучше по порядку пойду, ладно? Так проще рассказывать…

18 Октября. День. Скобцов

Чернозерский появился на полчаса позже, чем обещал. Он вошел в кабинет Андрея, держа пальто через руку, стянул с головы плоскую кепочку, спросил, тяжело опускаясь в кресло у стола:

— Ну, как дела?

— Нормально, — ответил Андрей, понимая в душе, что уж его-то дела нормальными назвать никак нельзя.

— Как с утра пошло наперекосяк, так весь день и сыплется. Документы забыл дома, думал смотаться, а тут, как назло, ты опоздал. Да еще работы гора. Шведы просят балансовый отчет, а я сижу — дура дурой и глазами лупаю. — Чернозерский засмеялся было, но тут оборвал смех, добавил серьезно: — И тут еще вся эта петрушка с ростовчанами. Ты, Андрей, меня сегодня убил. Просто, блин, убил. Что это на тебя нашло, а?

Андрей промолчал. Что можно ответить на подобное замечание? Ничего.

Чернозерский покачал головой:

— Надо же, выгнал. Уф! — Он вытер пот со лба. — Хорошо еще, ростовчане эти сразу тестю звонить не кинулись. Иначе нам бы с тобой полный трындец вышел. Как ты их выгнал… — Чернозерский развел руками. — Я прямо ума не приложу.

Андрей промолчал снова. Случись папе Вихреву узнать о столь неблаговидном обращении со своими партнерами, и он, Андрей, окажется крайним. Понятно, Чернозерский станет утверждать, что заму не звонил и никаких приказов не отдавал.

— …из трех корыт сразу.

— Что? — Андрей вздрогнул. — Прошу прошения…

Увлекшись размышлениями о собственном невеселом будущем, он пропустил слова Чернозерского мимо ушей.

— Андрей, да ты спишь, что ли?

— А… Приболел, наверное. Что-то неважно себя чувствую. Ночь не спал…

Отговорка, конечно, слабая, но хоть такая. Не скажешь же, ей-богу: «Не обращайте внимания. У меня крыша едет и мухи синие в глазах порхают».

— Понятно. — Чернозерский внимательно посмотрел на него. — Но сейчас-то ничего? Нормально? Ты уж давай, Андрей, не хандри. Мне в ближайшие несколько дней твое присутствие на работе будет — как золото.

— Да, сейчас уже более-менее, — подтвердил тот. — Нормально. Вполне.

— Хорошо. — Чернозерский перегнулся через стол, нажал клавишу интеркома: — Танюша, кофейку сделай, пожалуйста.

На Андрея пахнуло алкоголем. Это был не просто запах, а настоящая коньячная волна. Спиртовое цунами. Чернозерский снова откинулся в кресле.

— Так вот, в этой ростовской фирме мой тесть — один из соучредителей. И фирма, у которой ростовчане закупают товар, — тоже его фирма. Теперь смотри. Бабки легально уходят за границу — раз. Второе: поскольку на данный товар распространяется экономическое эмбарго — азиатские покупатели заплатят за него втрое. Штатовцы, узнай, куда уходит закупаемый товар, подняли бы вой, но по всем документам покупатель российский. А для американцев Россия — черная дыра. Даже заглядывать бесполезно, ни черта не увидишь. Всем хорошо. Азиаты получают нужный товар, а тестюшка наваривает солидные деньги, причем часть этих денег вполне легально падает на забугорные счета.

— Есть схемы и получше.

— Есть. Но его и эта устраивает. Уф! — Чернозерский снова отер лицо. — Значит, когда мы сможем провести заседание кредитного комитета?

— Думаю, послезавтра. Это более-менее реальный срок. Раньше не успеть.

— Угу! — Чернозерский кивнул задумчиво. — Я им примерно так и сказал. Ростовчанам. Послезавтра. — Он достал сигареты, закурил, и Андрей отметил, что у шефа мелко дрожат руки. — Значит, Андрей, комиссию проведешь, выдашь кредит, и забудем всю эту историю как страшный сон.

— Но…

— Что? Опять что-нибудь не слава богу?

— Просто… Я думал, вы проведете заседание кредитного комитета лично.

— Провел бы, но… — Чернозерский цыкнул зубом. — Никак не получится.