Виталис развел руками:

– Вот так-так… Мы заботимся о ее безопасности, кормим, успокаиваем, а она боится все сильнее и сильнее! Забавная девочка. Ну и что же нам теперь с тобой делать?

– Не запирайте меня, пожалуйста, – попросила Маша. – Я не буду никого пугать, обещаю.

– Пойми меня правильно, девочка. – Виталис глубоко вздохнул. – Моя бы воля, я бы тебя не запирал. А отправил бы тебя погулять в город, навестить родных. У тебя же вроде есть в городе старшая сестра…

– У меня тут никого нет! – воскликнула Маша.

– Никого нет? И позвонить некому, да? А какой у тебя номер?

– У меня нет номера. И никогда не было своей ракушки.

– Понятненько… – Виталис сделал вид, что не удивился. – Но ты пойми, ты совсем еще ребенок. Напуганный ребенок. Кто знает, что придет тебе в голову на фоне стресса? Решишь сбежать из Ордена, попадешь в беду, начнешь бродить в темноте по коридорам, упадешь, сломаешь ногу… Или окажешься на улице во время Черного Часа… И никто ведь не поможет – ты же прозрачная, как стеклянная, тебя почти не видно. Нет, моя дорогая. Я могу тебе привезти только кресло-сиделку для компании. Хотя тут для него слишком мало места. Могу подарить тебе ракушку, чтобы ты поговорила с твоими друзьями – они с утра у порога стоят.

– Мои друзья… – эхом отозвалась удивленная Маша. Но Виталис словно бы не заметил.

– Однако выпустить тебя из кельи, пока ты в таком виде, я не могу. Не обижайся. Давай сделаем так: ты поживешь немного здесь. Не плачь, тут же безопасно, уютно, тепло. Я даже оставлю тебе свой фонарь, если хочешь, чтобы было светлее. К тебе будет приходить сестра, которая привела тебя в Орден. У нее много работы, но она ответственна за тебя. Я надеюсь, что, успокоившись, ты станешь менее прозрачной. Главное, запомни, как ты это сделала, тогда мы снова встретимся.

– Вы мне не верите? – без обиняков произнесла Маша, впадая в отчаяние при мысли о том, что ее оставят в келье. – Вы считаете, что я нарочно стала невидимкой, и собираетесь наказывать меня, пока я не открою свой секрет?

– Чисто гипотетически такая вероятность…

– Не пытайтесь меня запутать учеными словами! Говорите, да или нет?

Виталис прищурился и, слепо протянув руку вперед, наткнулся на Машину голову. Та не отстранилась, хотя и вся сжалась, и он погладил ее по волосам.

– Повторю только то, что уже сказал: ты ребенок, испуганный ребенок. Успокоишься и станешь видимой – я буду рад. Если ты станешь видимой, поняв, что другого выхода из кельи у тебя нет, – я все равно буду рад. Прозрачную девочку я отсюда не выпущу, так и знай. И даже не пытайся сбежать – это невозможно, даже если бы ты стала совсем невидимой, как воздух. А теперь отдыхай…

И Виталис ушел, забыв оставить свой фонарь, как обещал.

«Я влипла, – поняла Маша. – Конечно, можно рискнуть и «выздороветь», только, конечно, не сразу, чтобы они не подумали, будто я притворялась. А потом даже выполнить для них пару поручений. Представляю, какими они будут… Мерзкими и преступными! Украсть что-нибудь, или шпионить, или даже убить, если судить по их разговору с Капитаном, по чудищу, по морским тельцам. Тельца… Слово-то какое противное. Что оно значит, даже думать не хочу…»

Ей прислали обед – тот же крабовый суп. В голову Маше пришло, что она может сбежать, если отправит обратно на кухню заряженный маячок. Она попыталась зарядить рис из супа, но не сработало, видимо, рисинки слишком мелкие. Тогда девочка разбила стакан, но сделать два одинаковых осколка не получилось. В отчаянии она швырнула в лифт свой заряженный шлепанец, надеясь, что кухарка выбросит его на помойку, куда и можно будет переместиться, но его тут же отправили обратно. У нее все еще оставался в кармане пакетик белых стразов. Но они были мельче риса, и зарядить их тоже не вышло: девочка едва не стерла пальцы в кровь, щелкая ими без остановки, однако ни следа от магии ни на одном из предметов не появилось.

«Вернусь домой – проколю уши! – мрачно поклялась Маша. – Буду использовать сережки как маячок в таких ситуациях».

Она боялась даже думать о том, что останется в келье одна в Черный Час. Хотя Виталис сказал, что здесь безопасно, да и хозяйка дневника, судя по всему, провела тут не один день, но все-таки Маша была очень испугана. Ей постоянно вспоминался шорох крыльев. Пусть наверху были окна и двери, в которые могли проникнуть неведомые Ночные Птицы, зато там, среди людей, было не так страшно, как тут, в запертой келье, одной. И как только придется погасить фонарь, ведь в Черный Час, говорят, не должно быть света, ей придется остаться в полной темноте. А кухонный лифт даже не запирается! Что, если Ночная Птица случайно попадет в него и приедет к беззащитной девочке?

Маша несколько раз перечитала то место из страшного дневника, где хозяйка рассказывала о кошмарах, которые видела ночью на улице. Может быть, она была сумасшедшей? Или сошла с ума от страха, потому что увидела все ужасы на самом деле? В конце концов, девочка хорошо запомнила текст и свернула листок бумаги в плотную трубочку, которую засунула в точилку с зеркалом и положила себе в карман.

После обеда к ней заглянула сестра в сопровождении двух рослых братьев. Она передала Маше стопку книг – судя по картинкам, совсем детских, для малышей, пожаловалась, что ей трудно разговаривать с прозрачной девочкой, и тут же ушла.

Маша легла на койку, подтянула колени к груди, укрылась рваной кофтой Капитошки и, чтобы отвлечься от пугающих мыслей, начала рассматривать детские книжки. Большая часть из них была про рыбаков и пиратов. Ей запомнилась картинка – пират в алой бандане стоит на носу корабля. Внезапно в кухонном лифте что-то щелкнуло, хотя после обеда прошло совсем немного времени.

Девочка осторожно открыла дверцу лифта – там, на блюдечке, лежала половинка огромного красного яблока.

– Расщедрились… – саркастически хмыкнула девочка. – Задабривают или утешают, интересно? Могли бы и целое положить.

Она решила на всякий случай вымыть яблоко, но под водой с черенка вдруг отвалилась кожица. Маша заподозрила неладное – до сих пор ей еще ни разу не приходилось видеть, чтобы черенки яблока так себя вели. Она осторожно разложила кожицу на столе, перед фонарем – та оказалась плоской клейкой лентой с крохотным клочком бумаги, на которой совсем микроскопическими буквами было написано: «Не ешь».

– Отравлено, что ли? – испугалась девочка, положила яблоко на стол и поспешила вымыть руки. И в тот же момент ощутила щекотку глубоко под кожей, совсем легкую, но очень знакомую, – таким образом она всегда ощущала присутствие магии.

Внезапно яблоко и фонарь полетели со стола, стекло разбилось, порошок высыпался, и комната погрузилась во тьму. Маша отступила в душевой отсек, но ей все было видно с помощью фонарика колокольцев. В неярком синем свете девочка разглядела сидящего на столе человека. Как он там оказался?