торопыги, которые прутся вперед, как по бульвару, а потом намертво засаживают технику в болотах, подрываются на минах… Дурдом на выезде, по-другому и не скажешь.

Впрочем, не только танкисты – все остальные, из собранного здесь разнородного сборища «вуенных, красивых-здоровенных», от пехоты до артиллерии и авиации, в плане самодурства и головотяпства проблем доставляли никак не меньше, а иногда и значительно больше, чем танкисты. Низкий уровень командных компетенций и там сказывался в полной мере…

На этом печальном фоне большим и ярким светлым пятном оказалась 214-я воздушно-десантная бригада, совсем недавно, несколько дней назад, переброшенная из места своей дислокации за Минском сюда, в Белосток, со всем своим имуществом, вооружением и боевой техникой, но главное – вместе со своим командиром, полковником Левашовым, с которым, как считал Хацкилевич, ему особенно повезло.

Сам-то он в специфике воздушно-десантных войск разбирался не так чтобы очень подробно, но знал, что еще до войны десантники обоснованно считались (и сами себя считали) элитными частями: и отбор туда был особый, и последующая подготовка… Потому перед встречей с их командиром чувствовал себя немного – самую малость – неуверенно: чего там эти десантники могут особенного, в чем наиболее сильны, где и как их лучше всего задействовать с максимальной пользой, и не отягощен ли их командир симптомами «звездной болезни» от ощущения элитарности, собственной исключительности.

Нет, застроить десантного полковника и заставить его выполнять свои команды Хацкилевич уверенно смог бы, в этом он не сомневался, но и недалеким самодуром генерал не был, отлично понимал разницу между тупым исполнением приказов и товарищеским командным взаимодействием, а потому хотел если и не хороших, то деловых отношений с командованием бригады, чтобы использовать ее наиболее рационально. Вот и нервничал слегка.

Однако с момента встречи и знакомства как раз и началось то самое большое светлое пятно во мраке сложностей и проблем организации обороны огромной территории в тылу противника. Комбриг Левашов оказался хорошим, грамотным командиром и достойным человеком, начисто лишенным всякого чванства, присущего иногда отдельным «великим полководцам» от ощущения личной значимости.

Прибыв на доклад, Левашов коротко, но емко и понятно доложил Хацкилевичу состав и вооружение бригады, особенности и отличия в подготовке личного состава, возможные варианты применения в боевых действиях, в том числе с использованием специальных боевых возможностей, присущих именно десанту с его особой подготовкой.

Далее, под его руководством десантники быстро разгрузились, рассредоточенно, побатальонно, разместились в ближних к городу лесах и сразу же включились в боевую работу. И вот тут Хацкилевич еще раз приятно удивился…

Десантники, благодаря своей особой подготовке, оказались, можно сказать, «универсальными солдатами», одинаково хорошо пригодными не только для привычных им диверсий и разведки малыми группами в тылу противника, но и для ведения боев в составе задуманных лейтенантом Ивановым моторизованных маневренных групп, для поиска и эвакуации из немецких тылов сюда, под Белосток, боевой техники, транспорта, артиллерии и прочей материальной части, брошенной нашими войсками при отступлении от границы. Да и в обычном пехотном бою, когда в суматохе и неразберихе первых дней организации обороны некоторую часть личного состава бригады пришлось сразу задействовать на передовой, в окопах, десантники тоже проявили себя выше всяких похвал: воюют стойко, упорно, труса не празднуют и при этом грамотно, осмотрительно, с выдумкой и сюрпризами для немцев.

А что их малые диверсионно-разведывательные группы, имеющие хорошую минно-взрывную подготовку, творят сейчас на дальних участках железной дороги, используемой немцами! Точнее, теперь, в результате их действий, уже практически не используемой – не успевают чинить.

Но особенно Хацкилевича удивило и восхитило то, как десантники, которым не очень нравилось воевать обычной пехотой (хотя и там они воевали достойно, без всяких возражений и проявлений недовольства), почти сразу придумали себе «ночные развлекушки», как они сами это называли.

Днем, в ходе боев на своем участке обороны, десантники наблюдали и фиксировали расположение немецких огневых точек, позиции полевой артиллерии и минометов, другие важные участки позиций атакующего противника, а ночью, несколькими малыми группами, тихо просачивались на немецкие позиции и там по-разному: либо тихо вырезали всех, до кого могли дотянуться; либо, используя свои навыки, опять же тихо минировали места складирования боеприпасов, технику и транспорт, блиндажи и дзоты; либо просто занимали удобные позиции и устраивали спящим фашистам ночную побудку «пулеметными колокольчиками», а потом отходили под прикрытием своих огневых заслонов на нейтральной полосе.

И ведь даже негласное соревнование между собой придумали, заср… затейники – кто сможет лучше и тише остальных сначала вырезать часовых, потом провести минирование и уже только потом устроить ночной бой, дополненный «веселыми фейерверками» от срабатывания минно-взрывных ловушек… Особым шиком при этом считалось задействовать в ночном бою собственные немецкие пулеметы, предварительно тихо освобожденные от своих расчетов, и потом утащить их с собой, для дальнейшего использования.

Хацкилевич, узнав об этих «ночных развлекушках» из дошедших до него новостей «солдатского телеграфа» восхищенной пехоты, первым делом хотел отдать приказ их прекратить, – опасно, да и самовольство, но потом решил сначала выяснить результаты и последствия ночных поползушек к немцам в гости. А выяснив, запрещать и прекращать резко передумал: изрядные и очень наглядные потери противника, количество притащенных с немецких позиций пулеметов, но самое главное – резкое падение боевого духа и наступательной инициативы противника на участках, где оборонялись и таким вот образом развлекались десантники, его очень впечатлило.

Впечатлило до такой степени, что он, посоветовавшись с полковником Левашовым, для усиления эффективности использования десантной бригады и общего поднятия боевого духа нашей пехоты решил использовать десантников распределенно, скажем, по взводу на пехотный батальон, и задействовать непосредственно в боевых порядках лишь в крайних случаях, а основной их боевой работой сделать такие вот ночные вылазки на позиции противника с целями его одновременного уничтожения, унижения и устрашения.

Десантники были в восторге… да и остальная пехота, еще несколько дней назад растерянно отступавшая, дезорганизованная, почти утратившая боевой дух, затем остановленная, собранная с бору по сосенке во вновь формируемые здесь, под Белостоком, подразделения и снова направленная на передовую, там, воочию наблюдая процесс еженощного издевательства над фашистами, еще совсем недавно такими грозными и непобедимыми, на глазах менялась, теряя страх неуверенности и вместо него приобретая стойкость, решительность, упорство в бою.

«…В общем, идея лейтенанта Иванова по переброске сюда десантников уже принесла очень много пользы, да и принесет еще немало, огромное спасибо ему… Вот только где, в конце концов, этого своевольного свинтуса носит, когда он так нужен именно здесь, со всеми своими знаниями и идеями?!»

Хацкилевич отложил бумаги, отодвинул подальше от них подстаканник с холодным недопитым чаем и