* * *

Мне показалось, что чего-то в этом интервью не достает, о чем-то я не спросил, и что-то Мария Павловна не договорила. Я чувствовал, что совершенно не раскусил этого человека. Поэтому оставил за собой право встретиться с актрисой еще раз. Мы подружились, часто перезванивались. За это время Барабанова познакомилась с моими домочадцами, подолгу разговаривала с моей мамой. Но нашу встречу постоянно откладывала. «Мы же с тобой не „Войну и мир“ пишем! А воспоминания никому не нужной старухи могут и подождать», — отшучивалась она.

К сожалению, больше мы не встретились. Мария Павловна тяжело заболела. Она разговаривала с трудом, но даже в таком состоянии не забывала передавать привет моим близким. Когда ее не стало, в «Вечерней Москве» вышло наше интервью со словами: «Эта статья уже была подписана к печати, когда мы узнали…» и так далее.

На киностудии имени Горького не поверили, что Марии Барабановой больше нет. Своей жизнью, энергией она задавала тон существования студии далеко вперед. И не было ощущения, что Мария Павловна болеет, не появляется в коридорах, все были уверены, что она рядом. И еще какое-то время не могли привыкнуть, что она больше не придет никогда. Руководитель актерского отдела студии Сергей Николаев позже прокомментировал ее деятельность так: «На то и кошка, чтобы мышки не дремали. Мария Павловна не всегда правильно, не всегда даже правомерно выполняла роль той самой кошки, при которой мышки дремать не должны…»

Я созвонился с Кирой Борисовной, дочерью актрисы, и мы договорились встретиться на сороковины. Она попросила меня помочь собрать на стол и по ходу дела жаловалась на Марию Павловну: «Представляешь, ничего не дает мне сегодня делать. Хочет, чтобы занималась только ею, раз сегодня такой день. Куда бы я ни пошла, за что бы ни взялась — все валится из рук. А когда я зашла проголосовать и увидела в буфете ее любимое печение, сразу сдалась: „Ладно, — говорю, — мамка, твоя взяла“. Решила все дела отложить на завтра. Купила это печение, пошла домой. И тут выяснилось, кто сегодня придет ее помянуть — довольно странная компания. Но только на первый взгляд. Если разобраться, то это только те люди, которых ей хотелось бы видеть сегодня или рядом с собой, или рядом со мной. Причем, никто друг друга не знает, но появление каждого из них в этот день в этом доме что-то с собой несет. Только мамка может творить такие чудеса. Так что хочешь — не хочешь, а поверишь в загробную жизнь. Я не удивлюсь, если она со своей энергией и на небе создаст партийную организацию»…

Анатолий Кубацкий

Он был очень скромным человеком. О нем могут рассказать что-либо немногие. Анатолий Львович Кубацкий прожил практически незаметно, как это ни парадоксально звучит в отношении актерской профессии. Наверное, ему в этом помог неординарный талант перевоплощения. Вряд ли простой зритель сможет связать воедино таких разных героев, как дед Глечиков из фильма «Дело было в Пенькове», генерал Франц из эпопеи «Щит и меч» и Водокрут Тринадцатый из сказки «Марья-искусница». Кубацкий редко посещал какие-либо масштабные мероприятия, не ездил на фестивали и не мелькал на страницах журналов. Он никогда не изменял своим принципам, ни под кого не подстраивался и поэтому неоднократно попадал в довольно трудные положения. О некоторых поступках Анатолия Кубацкого я узнал уже после его смерти. Характер артиста раскрылся еще глубже. Например, его сын Юлий Анатольевич вспоминал: «Он был очень жестким человеком. Если ему что-то не нравилось, переубедить его было невозможно. В силу этого, у него было не так много друзей. Отец во многих видел черты, с которыми примиряться не хотел».

Упрямство и самостоятельность Анатолий Кубацкий проявил с юности. Его отца не устраивало, что сын собирался быть актером. Сам Лев Станиславович работал в театре в гардеробе, и, очевидно, его представления о профессии были не такими радужными, чтобы пожелать их своему младшему сыну. Но Анатолий Львович поступил так, как задумал.

Еще один пример. В июне 1941 года тридцатитрехлетний Анатолий Кубацкий получил повестку на фронт. Он в тот период работал на радио. В назначенный день, проведя утренний эфир, артист собрался на сборный пункт, но его коллега Павел Петров — муж старшей сестры — предложил зайти домой пообедать. Они жили вместе. Поели, пришли, а их даже не пустили внутрь. На сегодня запись в ополчение была закрыта. Наутро вышел приказ о брони для всех работников радиокомитета. Анатолий Львович страшно сокрушался, ругал родственника: «Это все из-за тебя! Зачем я согласился идти обедать?» На фронт Кубацкого так и не взяли. И когда началась эвакуация, он принял решение не покидать Москву. Устроился в единственный работающий в столице Театр драмы. В нем он прослужил пятнадцать лет. На этой сцене партнерами Кубацкого были Мария Бабанова, Лев Свердлин, Осип Абдулов, Фаина Раневская, Юдифь Глизер, Максим Штраух, Вера Орлова, Борис Толмазов, Нина Тер-Осипян и многие другие.

«Для меня попасть в театр было большим счастьем и огромной проблемой, — рассказывал Юлий Кубацкий. — Папа не любил просить, доставать контрамарки, проводить меня через служебный вход. А меня именно это интересовало, оказаться за кулисами. Он мне все время говорил: „Я дам деньги, иди в кассу и купи билет. Представь, что я работаю на часовом заводе. Ты хочешь, чтобы я принес оттуда часы? Я не могу! Вот деньги, бери билет и — пожалуйста!..“ Этим он сильно отличался от многих своих коллег».

Когда Анатолий Кубацкий стал много сниматься, то неожиданно наткнулся на сопротивление худрука театра Николая Охлопкова. В переписке с киностудией приводились доводы, что актер держит весь репертуар, и отпустить его на съемки нет возможности. Такая подневольность вызвала со стороны Анатолия Львовича протест. В тот момент Театр драмы, уже переименованный в Театр имени Маяковского, решил сократить труппу. Узнав, что на покой отправляют старейших мастеров сцены, Кубацкий вновь проявив свою принципиальность. Он написал заявление об уходе в пользу стариков. Этот поступок в 1957 потряс театральную Москву. Анатолий Львович перешел в штат Киностудии имени Горького, из летописи «Маяковки» его имя было вычеркнуто…

В 1973 году Кубацкий вновь всех удивил. В день, когда ему исполнилось шестьдесят пять, он подал заявление об уходе на пенсию. Он не желал сниматься в тех фильмах, куда его приглашали, а пребывание в штате студии Горького обязывало. Такая постановка вопроса не устраивала Анатолия