Однако проклятием балканских христиан была личная зависть. Милош, каким бы великим человеком он ни был, не терпел соперников среди своих соотечественников, и первое, что он сделал после установления мира, это устранил всех возможных конкурентов. Первый президент нового национального сената был по его требованию выдан турецкому паше и позже казнен. Один высокопоставленный епископ, который относился к Милошу с недостаточным, как ему показалось, уважением, был обнаружен среди убитых грабителями при весьма подозрительных обстоятельствах. Карагеоргия постигла та же судьба. Бывший лидер сербов тайно вернулся из ссылки, полный надежд на то, что новое восстание освободит его землю от турок. Он искренне верил, что ему удастся организовать восстание в Морее (Пелопоннесе), которое поможет отвлечь внимание султана. Он убеждал Милоша присоединиться к нему, чтобы они могли вместе вести борьбу за национальное освобождение. Но хитрый Обренович не собирался ни с кем делить свою славу. Он сообщил паше о том, что Карагеоргий вернулся; паша велел Обреновичу отослать в Белград голову освободителя. Приказ был выполнен 24 июня 1817 года Вуццей Вуличевичем, мэром Смедерево, вероятно, по распоряжению Милоша; окровавленная голова, признанная, к радости паши, настоящей головой Карагеоргия, была отправлена в Стамбул в подарок султану.

Так погиб первый борец за сербскую свободу; смерть Карагеоргия вызвала у его соотечественников лютую ненависть к Милошу, которая сохранялась еще три поколения сербов. Милош, освободившись наконец от всех соперников, в ноябре 1817 года был признан всеми вождями своим руководителем, которые также согласились с тем, что после его смерти этот пост унаследует его ближайший родственник.

Первый акт драмы под названием «Освобождение Балкан» закончился; Сербия показала пример; теперь за ней последует Греция, которая привлечет к восточному вопросу внимание всех стран.

Европейские договоры 1815 года касались только тех греков, которые жили на островах, до 1797 года входивших во владения Венецианской республики. После этого, если исключить тот короткий период, когда они принадлежали Венеции, а потом на короткое время стали частью Республики Семи Островов, они находились под властью Франции. После этого острова, один за другим, стали переходить во владения англичан. По конвенции от 5 ноября 1815 года острова Корфу (Керкира), Кефалония (Кефалиния), Занте (Закинф), Айия-Мавра (Лефкас), Итака, Сериго (Китира) и Пакси, вместе с зависимыми от них мелким островками, образовали Соединенные штаты Ионических островов под протекторатом английского короля Георга III и его преемников. Согласно этому договору, главой этих островов король должен был назначить «лорда верховного комиссионера» из числа местных жителей. Этот лорд должен был созвать Законодательную ассамблею для выработки проекта новой конституции. До ее созыва в силе оставались прежние конституционные нормы.

Южные острова Ионического архипелага уже привыкли к справедливому, хотя и самодержавному, правлению сэра Хадсона Лоу, будущего тюремщика Наполеона. Среди жителей Корфу большой популярностью пользовался Джеймс Кемпбелл, которому французский комендант в 1814 году сдал остров Корфу, и они обратились к британскому правительству с просьбой назначить его первым «лордом верховным комиссионером». Однако к ним был прислан Томас Мейтленд, брат лорда Лодердейла, служивший до этого губернатором Мальты. Жители этого острова за деспотический характер прозвали его «королем Томом». Назначение этого человека оказалось неудачным, ибо первый «лорд верховный комиссионер», будучи способным и честным человеком, проявил себя совершеннейшим солдафоном. Внешне он был похож на бульдога; его язык поразил элегантных жителей Ионических островов своей грубостью, а любовь к попойкам вызывала у корфиотов, не склонных к пьянству, глубокое отвращение.

Тем не менее Семь Островов встретили новый порядок с радостью. Кефалония (Кефалиния) назвала Мейтленда «новым Аристидом», а ионический храм на Корфу (Керкире) и архитектурные памятники на других островах до сих пор напоминают о правлении этого великодушного аристократа, которому, по странному капризу судьбы, была вверена власть над поэтическими государствами Одиссея и Алкиноя.

Томас Мейтленд, приехавший к новому месту службы в 1816 году, на основе своих наблюдений и личного темперамента пришел к выводу, что жители Ионических островов еще не готовы самостоятельно управлять своими собственными делами. Он решил, раз ему поручили даровать им конституцию, наградить их подобием свободных институтов, которые напоминали таковые лишь с внешней стороны. Он назначил «Первичный совет» из одиннадцати местных жителей, которым должен был руководить барон Эммануэль Теотокис. Этому совету было поручено созвать Учредительное собрание для выработки конституции. Теотокис был выходцем из знаменитой корфиотской семьи, которая, в лице его дяди, дала стране человека, входившего в группу лиц, занявшихся возрождением греческого языка, а также президента сената Республики Семи Островов, которым был его отец. Как патриот Греции и преданный друг Великобритании, барон Теотокис был просто создан для этого поста.

Вскоре Учредительное собрание в составе сорока человек было сформировано. Из них одиннадцать человек были членами Первичного совета, а остальные были избраны жителями островов из двойного списка кандидатов, представленного этим советом. Благодаря этой схеме, которая была создана русским послом на Ионических островах в 1803 году и позаимствована Мейтлендом, верховный комиссионер смог создать Первичный совет, которому было поручено составить проект конституции. Она была единогласно принята 2 мая 1817 года. Согласно этому документу, на островах был создан двухпалатный орган: Законодательная ассамблея, состоявшая из одиннадцати постоянных членов и двадцати девяти членов, выбранных по той же схеме, что и депутаты Учредительного собрания. Помимо этого, создавался сенат из шести членов, из которых четверо представляли самые крупные острова, а один представлял три более мелких острова (его избирали по очереди). Сенаторы избирались из числа депутатов Учредительного собрания; на их решения верховный комиссионер мог налагать вето. Шестой член сената, или президент, назначался сувереном из числа ионических дворян с одобрения верховного комиссионера.

Депутаты обеих палат получали заработную плату и компенсацию расходов на проезд; они служили пять лет, а президент сената должен был переизбираться каждые два с половиной года. Этот чиновник, которого могли переизбрать, получал, в качестве компенсации, титул высочество; ему обязаны были отдавать воинские почести, поскольку он являлся самым значимым человеком в Ионическом государстве после верховного комиссионера. Впрочем, его назначение и отстранение от должности зависело от этого комиссионера. Правом созывать ассамблею на внеочередную сессию (обычно она собиралась 1 марта каждого года), а также советовать британской короне распустить ее обладал лишь верховный комиссионер; таким образом, вся полнота власти принадлежала ему.

На других шести островах его представляли «резиденты», а сенат назначал своих «регентов» из числа местных жителей. Эти кандидатуры тоже должны были быть одобрены верховным комиссионером. «Регенты» должны были к тому же получать одобрение своих действий у «резидентов». Местные муниципальные советы, представителями которых были «регенты», избирались открытым голосованием.