Павлов кивнул, сходил в мастерскую и, вернувшись с небольшим холщовым мешочком, сказал, протягивая его мне:

— Вот, подберете себе из этого что-нибудь. Подделки очень высокого класса. На взгляд неотличимы от настоящих.

— Спасибо, — я сунула мешочек в сумку, вышла во двор, села в «Фольксваген», завела двигатель и вылетела через открывающиеся ворота на улицу.

Машину я оставила за оградой психиатрической больницы. Из-за деревьев виднелось четырехэтажное с облупившейся краской здание главного корпуса. Небьющиеся стекла в слепых мутных окнах. Калитка рядом с решетчатыми воротами была открыта, и я свободно прошла на территорию. По бетонной дорожке подошла к крыльцу, где меня поджидал высокий импозантный мужчина лет сорока с пронзительными серыми глазами. Статный, с орлиным носом, с усами и баками, в кремовом костюме и при галстуке, он немного напоминал английского джентльмена. Мужчина курил тонкие черные сигары и время от времени бросал взгляд на золотые часы.

«Неплохо, наверное, платят здесь служащим, если судить по внешнему виду», — подумала я и сунула ему под нос корочки.

— Следователь по особо важным делам УФСБ Хомутова. Вас, Петр Лазаревич, предупредили на мой счет?

От неожиданности мужчина вздрогнул, едва не выронив сигару. Глаза метнулись сначала на удостоверение, потом на мое лицо и обратно на удостоверение.

— Что, похожа, — весело осведомилась я, — где медкарта Чвановой?

— Я сказал, ее сейчас найдут, а мы могли бы пока пройти внутрь, попить чаю или кофе с ликером, — торопливо заговорил мужчина бархатным баритоном.

— Давайте пройдем, заодно и поговорим о Чвановой, — предложила я.

— Помню этот случай. Обычный юношеский психоз, — кивнул он. — Врач, которая вела ее, обсуждала со мной лечение девушки. Знаете, как это бывает, неудачная любовь, тяжелый психологический слом и жесточайшая депрессия. У Чвановой это случилось дважды. Затем депрессия переросла в маниакально-депрессивный психоз, последовало несколько попыток суицида. Ее госпитализировали, четыре месяца принудительного лечения, и она пошла на поправку. Сейчас, я слышал, Татьяна посещает психотерапевта в частной клинике.

— Скажите, а она представляет опасность для окружающих? — спросила я вкрадчиво. Мы неторопливо поднимались по лестнице, и слова эхом отражались в лестничных пролетах.

— Нет, что вы, — махнул рукой Петр Лазаревич. — Даже в стадии обострения она представляла опасность только для себя. Уж поверьте моему опыту, до того как стать главврачом стационара, я вел сотни подобных больных.

— У вас тут буйные содержатся? — покосилась я на дверь без ручки.

Главврач улыбнулся, достал из кармана связку ключей:

— Нет, буйные на четвертом этаже, а здесь легкие больные. Наркоманов и алкоголиков мы содержим в наркологическом корпусе, расположенном по соседству, у нас также есть амбулаторный корпус — там больные наблюдаются после выписки. — Говоря это, он сноровисто открыл замок и распахнул дверь: — Проходите.

Моему взору открылся длинный коридор, по которому брели женщины в больничной одежде. Кто-то сидел прямо на полу, кто-то плакал либо бормотал себе под нос.

Провожатый шел впереди, не обращая на окружающих никакого внимания. Остановившись перед очередной дверью, он заглянул внутрь и сделал мне приглашающий жест:

— Входите. Здесь у нас архив. Инночка, ты нашла карточку Чвановой? — спросил Петр Лазаревич у молодой медсестры, шарившей по стеллажам, заставленным стопками медкарт больных.

— Да, вот, пожалуйста, — девушка подала ему скоросшиватель, на обложке которого был указан адрес и девичья фамилия жены моего клиента. Главврач передал карту мне, предложил сесть и велел медсестре сделать чаю. Наш разговор возобновился.

— Она вам рассказывала, что это была за несчастная любовь? — поинтересовалась я, подозревая, что объект страсти Татьяны мог вновь замаячить на ее горизонте, подчинить ее и заставить убить мужа.

— Банальная история, — вздохнул врач, затушив сигару в пепельнице. — Он ушел в армию. Она его ждала. Только, вернувшись из армии, парень не горел желанием продолжать старые отношения, нашел другую и женился на ней, у них пошли дети. У моей же пациентки от всего этого съехала крыша. После лечения только она стала успокаиваться, появился другой — тоже трагическая любовь всей жизни. — Иронически улыбаясь, врач крякнул. — И, как говорится, понеслось! В результате парнишка оказался наркоманом, бандитом, психопатом и извращенцем. Сейчас лежит у нас в соседнем корпусе — необратимые изменения в психике из-за воздействия наркотических веществ. Он ее и бил, и пытался посадить на иглу, продать на панель. Похитил, держал несколько дней у какой-то родственницы в подвале. Девушку привезли к нам просто в ужасающем состоянии. Теперь эту историю я привожу в пример другим пациенткам, пережившим несчастную любовь. Выздоровление идет намного успешнее, так как у большинства попытки суицида происходят из-за ерунды. Я играю на контрасте.

— А что сейчас с Чвановой, вы ее давно не видели? — поинтересовалась я.

— Нет, признаться, давно не видел и не знаю, что с ней, — покачал головой врач. — Если бы у ее родителей были деньги, то ее могли положить в частную клинику, а так она, скорее всего, опять вернется к нам. Это все обычно происходит циклически. По моим подсчетам, в начале весны она должна была встретить новую любовь, а в данный момент уже столкнуться с суровой действительностью. То есть со дня на день ее привезут. Стоп, вы же из ФСБ, значит, уже что-то случилось?

— Я не вправе разглашать эту информацию до окончания расследования, — с важным видом ответила я и поинтересовалась в свою очередь: — А что, разве не может эта девушка встретить нормального мужчину, от которого у нее крышу не снесет?

— Нет, не может, — убежденно ответил главврач. — Ее привлекают роковые красавцы с определенным типом поведения и складом характера. Она всегда будет наступать на одни и те же грабли.

Я подумала о Павлове. Можно ли последнего назвать роковым красавцем? Очень сомнительно — только с гигантской натяжкой. Медсестра принесла на подносе чай, печенье и конфеты. Оставив поднос, она вышла. Я по привычке, опасаясь отравления, взяла чашку ближе к главврачу, а печенье с подноса только после того, как он тоже взял одно и откусил. Пережевывая печенье, Петр Лазаревич с задумчивым видом стал шарить по карманам. Нащупав то, что искал, он полез во внутренний карман, бросив мне:

— Вот сейчас, посмотрите, второй любовник Чвановой, который наркоман, у меня есть его полароидная фотокарточка. — Вытащив бумажник, врач нашел фотографию и протянул мне. На ней — счастливая Татьяна в обнимку с высоким черноволосым парнем, который словно сошел с обложки журнала. Весь в коже. Демонический взгляд голубых глаз. Немного он напоминал мне Рамазанова, начальника службы безопасности Павлова, тот же типаж. Все сходилось. Мои подозрения подтверждались. Татьяна вышла замуж за ювелира, переехала в особняк, там попала под влияние Рустама Рамазанова. Под его диктовку попыталась пришить мужа, чтоб безраздельно завладеть всем имуществом. Потом, возможно, Рустам женился бы на Татьяне и быстренько сымитировал самоубийство. Никто бы не подкопался. Хитер…