Совмещалось почти полностью.

– Дождь.

– Чего? – нервно переспросила Джеймисон.

– В ночь убийства Ричардсов шел дождь. Хлестал как из ведра. Начался примерно в шесть пятнадцать и все еще шел, когда мы с Ланкастер прибыли на место. Настоящий ураган. С громом, молниями.

– Да, его адвокат об этом упоминал. И что?

Декер указал на пол:

– В доме не было никаких мокрых следов, кроме тех, что оставили первые приехавшие. Никаких следов грязи или гравия. А мы с Мэри и техниками надели бахилы.

– Тогда как убийца, который пришел явно после дождя, не оставил никаких мокрых отпечатков на полу или ковре? – Она примолкла. – Погоди-ка. Ты только сейчас об этом подумал?

Глаза Декера продолжали блуждать по комнате.

– Декер, я тебя спрашиваю…

– Я слышу, о чем ты спрашиваешь, Алекс, – сказал он металлическим голосом.

От резкого тона она напряглась.

Не встречаясь с ней взглядом, Декер сказал:

– На выключателе в гостиной я нашел отпечаток и следы крови. Это место, куда кто-то приложил руку, как если бы собирался щелкнуть выключателем. Мы попросили техника отпечаток снять. Потом, когда прогоняли по базам данных, выскочило имя Хокинса.

– А как он оказался в системе? В досье Фингера об этом ничего не говорится. Ты говорил, что у него раньше никогда не было проблем с законом.

– Раньше он работал в фирме, связанной с оборонным ведомством. У него была группа доступа и сданные отпечатки в картотеке.

– Значит, с того момента?

– Хокинс был у нас главным – да, по сути, единственным – подозреваемым.

– И сколько времени все это заняло?

– Около часа ночи профиль личности по отпечатку был уже готов. С адресом на руках мы немедленно отправились на поиски. Когда приехали, Хокинса дома не оказалось. А жена с дочкой были. И понятия не имели, где он находится.

– Где ж его нашли?

– Его объявили в розыск, а спустя пару часов Хокинса засекла патрульная машина: он шел по улице в восточной части города. Его задержали и доставили в участок по подозрению в убийстве. Там мы с ним и познакомились, я и Ланкастер.

– Шел, пешком? У него что, не было машины?

– Старая колымага. Припаркованная на улице перед его домом, когда мы приехали туда его искать. Позже выяснилось, что это их единственный автомобиль. Из-за холода и дождя, когда мы прибыли, уже нельзя было сказать, использовался он недавно или нет. Хотя к тому времени, как мы добрались, после убийств прошло уже несколько часов. Двигатель все равно успел бы остыть. Позже мы связались с соседями. Они сказали, что машина простояла там весь день и всю ночь. Тем не менее мы проверили и корпус, и шины на наличие каких-либо следов от дома Ричардсов. Бесполезно: даже если он возвращался на нем после убийства, ливень все смыл. Ордера у нас не было, так что с обыском в их доме пришлось повременить.

– А что рассказал сам Хокинс?

Декер мысленно воссоздал картину: они с Ланкастер входят в ту же комнату для допросов, где недавно опрашивали Сьюзан Ричардс. Те же желто-горчичные стены. Примерно такой же человек сидит на стуле напротив. Обвиняемый. Затравленное животное, ищущее выход.

– Свои права он знал. Затребовал адвоката. Мы сказали, что один уже в пути, но, может, он захочет ответить на несколько вопросов? Это поможет снять статус подозреваемого. Если он этого не сделает, то тоже ничего страшного. Нам нужно было прикрыть свои задницы по букве закона.

– Вы сообщили, что нашли на месте преступления его отпечаток?

– Мы это придерживали в тайне, как ловушку. К тому времени был уже получен ордер на обыск, так что другая команда выворачивала наизнанку его дом и машину в поисках каких-нибудь следов, а также орудия убийства. Как тебе известно, его позже нашли за стенкой у Хокинса в шкафу.

– То есть он должен был вернуться домой и спрятать его. А его жена и дочь об этом не знали? Как же так?

– Лиза Хокинс была действительно очень плоха, спала в соседней комнате. Дверь открыла дочь, Митци, буквально в нижнем белье. Видок тоже неслабый. Обдолбана так, что слова вымолвить не может. Пришлось идти в спальню, будить мисс Хокинс. Она даже не могла встать с постели. Фактически это был хоспис на дому.

– Черт возьми, – с ненавистью процедила Джеймисон. – Человек в таком состоянии, а на нее еще все это сваливается!

– Она, конечно, разволновалась. Хотела знать, что происходит. Но речь была бессвязная; я не уверен, что до нее вообще доходил смысл наших слов. Как и до ее дочери, то ли обкуренной, то ли обсаженной. Между ними двумя Хокинс мог выехать на своей машине, а они бы вряд ли и хватились.

– Хокинс на какие-нибудь вопросы ответил?

– Полицейские при аресте огласили, в чем его обвиняют. Но никаких подробностей. Суть происшедшего ему рассказал я.

– И какова была его реакция?

Мозг Декера теперь полностью погрузился в воспоминания. Он больше не был в старом доме Ричардсов. Вокруг желтели стены допросной, рядом сидела молодая еще Ланкастер, а напротив – все еще живой Хокинс. Высокий и худощавый, но крепко сложенный: рак еще не успел к нему подступиться. Лицо грубовато-красивое. Особенно памятны были сильные мозолистые руки. Такие легко могли оборвать жизнь девочки-подростка.

* * *

– Мистер Хокинс, пока оформляются документы, не могли бы вы прояснить нам некоторые моменты? – спросил Декер. – Это было бы большим подспорьем, хотя информирую: у вас есть право не отвечать на вопросы.

Хокинс скрестил на груди руки:

– Что за вопросы?

– Например, где вы были сегодня вечером между семью и примерно половиной десятого?

Хокинс почесал щеку.

– Решил прогуляться. И гулял всю ночь. Как раз тем и занимался, когда ваши люди меня забрали. А что, гулять кто-то запретил?

– Под проливным дождем?

Хокинс коснулся своей мокрой одежды.

– Вот доказательство. На момент, когда меня забирали, я именно этим и занимался. Ей-богу.

– И где вы гуляли?

– Да везде. Надо было поразмыслить.

– О чем?

– Не вашего ума дело. – Он сделал паузу. – И кстати, мне так никто и не сказал, кто там был убит.

Ланкастер рассказала ему, кто и где находился.

– Надо же. В первый раз о них слышу.

– Значит, в том доме вы никогда не бывали? – непринужденно спросил Декер.

– Никогда. Зачем?

– Вы видели на своей прогулке кого-нибудь, кто мог бы подтвердить ваши слова?