Одно дело доказать виновность или невиновность клиента и совсем другое – быть чьей-то нянькой. Вторым Мирослава никогда не занималась.

– Марина! Следователь с вами беседовал? – спросила она так внезапно, что Замятина вздрогнула.

– Да, – пробормотала она испуганно.

– Вы не помните, как его фамилия?

– Я… не знаю. Дайте подумать. В голове все спуталось, – Замятина потерла лоб. – Какая-то нерусская фамилия. Вертится на языке. Да! Вспомнила! Он француз!

Мирослава усмехнулась. Трудно было представить француза, который, находясь в здравом уме и твердой памяти, переселился бы на жительство в нынешнюю Россию, да еще и отправился бы служить в российскую полицию. Хотя Депардье вот…

Ее размышление прервала клиентка, воскликнув:

– Да, точно! Бонапарт!

– Может быть, Наполеонов? – мягко поправила Мирослава.

– Да, да! – обрадовано подхватила Марина, – Наполеонов Александр…

– Романович, – подсказала Волгина.

– Итак, значит, Шура, – подумала Мирослава про себя.

– Следователь разговаривал с вами со всеми вместе? – спросила Волгина, хотя и знала ответ.

– Нет, по отдельности.

– Что вы ему сказали?

– Только то, что нашла Лену. Я была сама не своя, и он оставил меня в покое.

– Вам еще ни раз придется с ним встретиться.

– Вы думаете? – испуганно спросила Марина.

– Уверена.

– Что же делать?!

– Рассказать правду.

– Но тогда он запрет меня в камеру! – закричала Замятина.

– Предполагаю, что нет. Пока не найдет весомых доказательств.

– Но он их не найдет!

– Тогда вам нечего опасаться.

– Я очень боюсь, – в который раз повторила Марина.

– Вы не знаете, что сказали ему другие свидетели?

– Какие свидетели? – удивилась Замятина.

– Ваш муж, возлюбленный, пасынок, – терпеливо перечислила Мирослава.

– Нет, не знаю, – покачала головой клиентка, – мы на эту тему не разговаривали. Она вздохнула: – Можно сказать, что мы вообще ни о чем не разговаривали. Все подавлены, каждый сам в себе.

– Думаю, что на сегодня все, – сказала Мирослава, – сейчас вам лучше поехать домой и отдохнуть.

– Можно, я лучше поеду к маме? – жалобно спросила Марина.

– Это ваше право. Только позвоните мужу. Не давайте ему повод для лишнего беспокойства.

– Да, я позвоню. Он уже, наверное, сходит с ума. Я не предупредила его, просто уехала и все.

На лице Мирославы не дрогнул ни один мускул, и клиентка не догадалась, что думает о ее поведении детектив.

Замятина полезла в сумочку и вытащила пачку долларов.

– Морис, – тихо произнесла Мирослава.

Клиентка вздрогнула и уронила сумочку.

В тот же миг в кабинет вошел Миндаугас.

– Возьми, пожалуйста, у клиентки аванс и выдай расписку.

Морис кивнул, наклонился, поднял сумочку Замятиной и пачки долларов.

– Пойдемте, – сказал он.

– Куда? – растерянно спросила Марина.

– В приемную, – любезно ответил голубоглазый гигант.

– Ах, да – она заворожено посмотрела ему в глаза и безропотно последовала следом, забыв попрощаться с детективом.

Мирослава, наконец, встала, подошла к окну и распахнула его. Морозный воздух ударил ей в лицо. Снежинки, щекоча, падали на кожу, скользя и тая. Мирослава облизала губы. Глубоко вздохнула и закрыла окно, оставив открытой форточку.

Морис не одобрял ее привычку распахивать окна, когда на улице мороз за –30 °C. Он уже успел помочь клиентке преодолеть заснеженную дорогу от дома до ворот и, посадив ее в машину, вернулся в дом.

– Ну что? – спросила Мирослава.

– Запутанная история. Надо подумать.

– Хорошо, поговорим потом.

– Пойду, расчищу дорожки, – сказал Морис.

– Но снег еще идет…

– Все равно.

– Как хочешь, – повела плечами Мирослава.

Морис уже собирался выйти, когда она бросила ему вдогонку, – пожалуй, я присоединюсь к тебе!

Он понимающе кивнул и вышел.

… За полчаса они расчистили главную дорогу и все свои любимые дорожки. Повалялись в сугробах и вернулись в дом.

В прихожей сердито мяукал Дон. Кончик его хвоста нервно вздрагивал.

– По-моему, Дон считает, что нам пора обедать.

– Я тоже так считаю, – отозвался Морис, подмигнул коту и скрылся на кухне.

Дон со всех лап помчался следом за Миндаугасом.

Когда Мирослава вошла на кухню, стол уже был накрыт.

А Дон приник к своей миске и лакомился печенкой.

– Как вкусно пахнет, – сказала Мирослава и потянулась за яблоком.

Морис разложил еду по тарелкам. Они сели друг против друга и молча стали есть. И лишь после чашки крепкого зеленого чаю подняли глаза друг на друга.

– Поговорим?

– Поговорим.

Дон дочиста вылизал миску, вспрыгнул на подоконник и принялся усердно наводить красоту, восстанавливая чистоту своей роскошной шубки.

За темными окнами снег, казалось, звенел. До рассвета оставалось несколько часов.

В комнате почти не было света, горел только торшер.

На кровати тихо всхлипывала молодая женщина. Двое мужчин старались ее утешить.

– Мариночка, – шептал более старший, – не надо так убиваться. Ты ничем не поможешь своей подруге. Нам тоже всем жалко Леночку. Но что же поделаешь…

Молодой мужчина молча сжимал руку женщины. По нему было видно, что он не столько опечален, сколько встревожен.

Чем именно? Это очень хотелось узнать капитану Наполеонову.

– Разрешите представиться, – громко сказал он, – следователь Наполеонов Александр Романович. Нам с вами необходимо побеседовать.

– Ради Бога, молодой человек, только не сейчас, – воскликнул тот, что старше, – вы же видите, в каком состоянии моя жена.

– Ваше имя! – потребовал Шурочка, не обращая внимания на слова, как он догадался, хозяина дома.

– Я – Замятин Лев Наумович. И прошу…

– Ваше имя, – обратился Шурочка ко второму.

– Сергей Иванович Фролов.

– Насколько я понимаю, вы – брат хозяйки дома?

– Да, – как-то неуверенно ответил Фролов.