почти таким же искусственным, как и смех Бастера Дружби. Аманда Вернер и другие прекрасные дамы, с большими коническими грудями, приехавшие из дальних стран, плюс несколько так называемых буколических юмористов — они составляли стандартный ассортимент гостей передачи Бастера Дружби. Такие женщины, как Аманда, никогда не снимались в кино, не появлялись на сцене театров. Они жили только в странном призрачном мире передач Бастера, в бесконечном его шоу, появляясь на телеэкранах по семьдесят часов в неделю, как однажды подсчитал про себя Исидор.

Когда Бастер Дружби находит время записывать все свои теле- и радиошоу? Мысль озадачила Исидора. Как это Аманде Вернер удается быть в гостях у Дружби чуть ли не каждый день, месяц за месяцем, из года в год? Как это они часами могут разговаривать, без перерыва? Они никогда не повторялись — насколько Исидор был способен определить, конечно. Их реплики всегда были свежи и остроумны, явно не походили на подготовленные заранее. Волосы Аманды глянцево отблескивали, сияли глаза, сверкали зубы. Она никогда не запиналась с ответом, никогда не выказывала усталости, легко продолжая бесконечную цепочку шуток, острот и комментариев Бастера Дружби. Передачи Дружби, которые транслировались через спутники на всю территорию Земли, так же изливались на эмигрантов колонизируемых планет. Была предпринята экспериментальная передача в направлении Проксимы Центавра, на случай, если колонизация успела зайти так далеко, и если «Саландер-3» уже достиг цели, то колонисты на борту корабля обнаружат, что Бастер Дружби тут как тут, и будут очень рады и довольны…

Но кое-что в Бастере Дружби раздражало Исидора. Очень тонко, почти незаметно, Бастер высмеивал всех, кто пользовался генераторами эмпатии. И делал это постоянно, а не просто один раз, случайно. Собственно, и сейчас он это делал.

— …камешки в меня не швыряют, — сообщал Аманде Вернер Бастер. — И если я отправлюсь вверх по горке, то обязательно прихвачу пару бутылочек пива, лучше всего «Будвайзер». — Зрители засмеялись, Исидор слышал шлепки аплодисментов. — А потом сообщу вам мою грандиозную сенсационную новость… что произойдет ровно через десять часов, считая от сего момента!

— И я то-оже, дорогой, — выдохнула Аманда. — И когда в тебя швырну-ут камнем, я тебя заслоню-ю!

Аудитория восторженно взвыла. Джон Исидор почувствовал, как затылок и шея деревенеют от беспомощного гнева. Зачем Бастер постоянно смеется над Сострадальным? Больше, кажется, никто не проявляет недовольства, даже ООН относится к сострадализму положительно. Органы правосудия в Америке и в восточном полушарии публично заявили, что сострадализм способствует снижению уровня преступности, делая человека более озабоченным судьбой ближнего. Человечеству требуется как можно больше сострадания и сочувствия, сказал Титус Крорнинг, генеральный секретарь ООН. Заявление это многократно повторялось. Наверное, предположил Исидор, Бастер завидует популярности Вилбура Сострадального. Этим все объясняется — они конкурируют. Но зачем?

Затем, чтобы воздействовать на наше сознание, решил Исидор. Они сражаются за контроль над нашими психическими сущностями. С одной стороны — генераторы эмпатии, с другой — Бастер Дружби с довольным ржанием и импровизированными остротами. Нужно будет сказать Ганнибалу Слоуту, решил Исидор. Спросить, правильно ли это. Слоут наверняка должен знать.

Когда он припарковал фургон на крышу лечебницы Ван Несса, он быстро спустился в кабинет Ганнибала Слоута, захватив пластиковый футляр с неподвижным котом. Мистер Слоут оторвал взгляд от страницы, его серое, изрезанное морщинами лицо дрогнуло, как потревоженная вода в пруду. Ганнибал Слоут, слишком старый, чтобы эмигрировать, был обречен провести остаток дней на Земле, хотя и не был специалом. За прошедшие годы на него сильно, словно едкая ржавчина, подействовала пыль. И мысли его, и черты лица приобрели серый оттенок. Он сильно осунулся, ноги его превратились в спицы, походка стала неуверенной. Он в буквальном смысле смотрел на мир сквозь запорошенное пылью стекло. По какой-то причине он никогда не протирал очков. Он словно бы сдался, принял радиоактивную пыль, как неизбежное зло, и теперь пыль постепенно делала свое дело, тихо его погребая. Зрение затуманилось. Еще несколько лет — и пыль лишит его почти всех связей с внешним миром, пока не останется только птичий, высокий голос. Потом замолчит и он.

— Что у тебя там? — спросил мистер Слоут.

— Кот. У него замыкание в системе питания. — Исидор поставил футляр с котом на стол шефа, заваленный листками бумаги, документами, бланками, брошюрами.

— Зачем ты мне его притащил? — недовольно спросил мистер Слоут. — Неси вниз, в мастерскую, к Милту.

Тем не менее он задумчиво открыл футляр и вытащил сломанное животное. Когда-то он сам был очень хорошим мастером по ремонту.

— Мне кажется, — сказал Исидор, — что Бастер и Сострадальный сражаются за власть над нашей психикой.

— Если это так, — сказал Слоут, осматривая кота, — то побеждает Бастер.

— Он побеждает в данный момент, — сказал Исидор. — Но в конце он проиграет.

Слоут поднял голову и пристально посмотрел на него.

— Почему?

— Потому что Вилбур Сострадальный всегда возрождается. Он вечен. Его низвергают с вершины холма, он погружается в могильный мир, но неизбежно поднимается наверх, опять. И мы — вместе с ним. Поэтому мы тоже вечные. — Исидору было очень приятно, что он так легко рассуждает. Обычно в присутствии мистера Слоута он заикался от смущения.

— Бастер бессмертен, как и Сострадальный. Тут никакой разницы нет.

— Как же это возможно? Ведь Бастер просто человек.

— Не знаю, как это возможно, — сказал Слоут. — Но это факт. Об этом, конечно, никогда не говорят.

— И поэтому Бастеру Дружби удается записывать сорок шесть часов передач каждый день?

— Верно, — сказал Слоут.

— И Аманда Вернер, и все его другие женщины?

— И они бессмертны.

— Кто же они — высшая форма жизни из другой системы?

— Мне пока не удалось выяснить определенно, — скачал мистер Слоут, осматривая кота. Он снял очки с пыльными линзами и теперь невооруженным глазом всматривался в полураскрытую пасть кота. — Так же, как и насчет Вилбура Сострадального, — договорил он еле слышно.

Потом он выругался, разразившись цепочкой сквернословий длиной, как показалось Исидору, в целую минуту.

— Это настоящий кот, — наконец сказал Слоут. — Я знал, что когда-нибудь это случится. — Он посмотрел на трупик кота. — Мертв. — И снова выругался.

В дверях появился Милт Борогов. Это был дородный человек, но с сероватой кожей. На нем был привычный фартук из бледно-голубого полотна.

— Что такое? — спросил он. Увидев кота, он вошел и поднял животное со стола.

— Этот дебил привез настоящего кота, — сказал Слоут. Он впервые так назвал Исидора.

— Если бы он еще не умер, — сказал Милт, — мы бы успели отправить его к настоящему ветеринару. Интересно, сколько он стоил? У кого-нибудь есть каталог Сидни?

— В-ведь ваша Ст-траховка покрывает такие случаи? — спросил Исидор мистера Слоута.