Мисс Бриджес позволила себе легкую снисходительную улыбку и помахала рукой. Миссис Ларк сделала вид, что не заметила этого.

– Чертовски надеюсь, что проповедь сегодня будет короткая, – сказал Билл, натягивая ненавистные перчатки. – Чуть не заснул в прошлое воскресенье.

Сара пожала плечами:

– Чего же ты не смотришь на стекло? Я всегда так делаю. Очень забавно.

Роуз с сомнением взглянула на них. Смотреть на стекло? В церкви что, есть зеркало? Она перевела взгляд на Сару. Та всегда была добра к Роуз настолько, что ей иногда даже хотелось самой быть судомойкой. Но Сара проводила все свое время в судомойне, перемывая гору посуды. Ее руки были красные и все в трещинах от горячей воды, и она почти никогда не покидала пределов кухни. Нет, даже несмотря на стычки со Сьюзен, быть горничной все-таки лучше. Но Роуз была странным образом разочарована. Как Саре может нравиться смотреть в зеркало? Что там такого можно разглядеть? Может быть, ей просто нравится глазеть на что угодно, кроме воды и грязной посуды?

Тут парадная дверь распахнулась, и по ступенькам спустился мистер Фаунтин в невероятно блестящем цилиндре. За ним шли Фредди и Изабелла: Фредди в черном бархатном костюме с кружевным воротником, а Изабелла в белом кружевном платье и курточке из белого меха. Она была необыкновенно похожа на ту куклу, которую Роуз видела в магазине игрушек.

– Только не это, – пробормотала Сьюзен. – Ненавижу это платье. Его замучаешься гладить. Она нарочно его выбрала. И воротник Фредди мне придется крахмалить, миссис Трамп вообще этого не умеет.

Билл захихикал, и Сьюзен злобно на него посмотрела.

– Ты погоди. Мисс Бриджес обожает кружева. Спорим, скоро она решит, что твоему воскресному наряду не хватает воротника из золотого кружева? С ним ты точно переплюнешь Эрнеста из дома напротив. Может, мне предложить ей это? – произнесла она сладким голосом, глядя в небеса.

– Не смей! – в ужасе прошептал Билл.

– Я-то знаю, кто подложил дохлую мышь в ящик со столовыми приборами! – рявкнула Сьюзен, и Билл изо всех сил попытался выглядеть невинно, но не смог сдержать смешка.

По мнению Роуз, церковь была больше похожа на дворец. Вокруг нее располагался целый лес из надгробий, включая несколько сделанных из черного мрамора. Она машинально взглянула на мистера Фаунтина и обнаружила, что он наблюдает за ней с легкой улыбкой. Покраснев, она уставилась на могилы. Чем ближе они подходили к церкви, тем больше и наряднее становились могильные камни с резными верхушками и золотыми буквами. («Неужели это настоящее золото? – подумала Роуз. – Его же так легко выковырять».) Ближе всего к церкви находились самые роскошные усыпальницы, похожие на миниатюрные храмы с колоннами, украшенными наверху каменными листьями, и тяжелыми запертыми дверями. Удивительно было то, что на них были вырезаны люди в старомодных одеждах – не как на картинках в Библии, но почти. Но вот лица были совсем не такие красивые, как одежда. На стенах изобразили настоящих людей, портреты членов семей, похороненных здесь. Роуз видела, что скульптор попытался придать их лицам торжественные и возвышенные выражения, но вон та женщина в тунике со складками – она выглядела так, будто ей больше пошла бы шляпа с фруктами, а по ее нахмуренным бровям было видно, что она собиралась рассчитать прачку.

Роуз чуть не подпрыгнула, когда откуда ни возьмись появилась чья-то рука и оттащила ее в сторону.

– Пошли! – скомандовала Сьюзен. – Мне велели следить, чтобы ты прилично себя вела, мелкая козявка.

Церковь была нисколько не похожа на ту, в которую ходили сироты из приюта. Стены там были простые, белые, скамьи – поцарапанные деревянные, а витраж всего один – он изображал святого Иоанна с орлом. Орел словно собирался клюнуть апостола в ухо.

Здесь же все окна были цветными, на каждом были изображены святые. Сквозь яркие глубокие цвета сияло солнце так, что глаза у Роуз заслезились. На каменном полу церкви плясали лужицы драгоценного света.

– Вот мое любимое. – Сара ткнула ее в бок, когда прислуга гуськом проходила на узкую галерею, которая тянулась вдоль боковых стен церкви. – Моисей в камышах. Смотри!

Роуз покорно посмотрела на маленькое окошко. Витраж и правда был красивый. Камыш покачивался на ветру, но Роуз решила, что в нем нет ничего особенного. Хотя нарисованы камыши были очень умело. Они почти колыхались на самом деле…

Они действительно двигались. По воде шли волны. Младенец Моисей махал кулачком из-под одеяла, которым была накрыта его корзинка. Роуз ахнула. Это же как ее движущиеся картинки! Так вот что Сара имела в виду, когда говорила «смотреть на стекло».

– Это волшебство? – прошептала она Саре, которая наклонилась к ней поближе и зашептала в ответ ей на ухо, поглядывая на мисс Бриджес.

– Конечно. В эту церковь ходит много семей волшебников. Это они заколдовали окна. Мистер Фаунтин, например, сделал вон то, где воды Чермного моря расступаются по воле Моисея, рядом с кафедрой. – Сара качнула головой в ту сторону, и Роуз увидела, о каком окне она говорила. Это было самое большое окно в церкви. Вода поднималась пенящейся стеной, и дрожащие израильтяне – среди них была девочка как две капли воды похожая на Изабеллу – торопились перейти через море. Затем волны смыкались над египетскими солдатами, стекло на мгновение озарялось странным блеском, и все начиналось сначала. Роуз задумчиво разглядывала витраж. Значит, он не совсем такой, как ее картинки. Это был маленький кусочек истории, который повторялся снова и снова. Но то, что она делала, похоже, действительно своего рода волшебство.

Служба была очень длинной. Священник в церкви Святого Иоанна подстраивал свои проповеди под паству – а это были сироты из приютов Святой Бриджет и Святого Бартоломью, и больше почти никого. Эта церковь, напротив, была битком набита светским обществом, волшебниками и ученым народом, которые предпочитали длинные, торжественные службы, с процессиями, хорами и размахиваниями кадилом. От запаха благовоний Роуз хотелось спать, а мелькающие окна мешали сосредоточиться. В приюте им потом задавали вопросы по содержанию проповеди, но, аккуратно расспросив Сару и Билла, Роуз выяснила, что в доме Фаунтинов это не принято.

Роуз продолжала сидеть прямо, но внутренне расслабилась и позволила себе подумать о прошедшей неделе. Нелюбовь мисс Бриджес к безделью и вечная суматоха на кухне не позволяли просто посидеть и подумать. К ночи же она слишком уставала – даже с трудом затаскивала себя вверх по лестнице. Она слышала лишь обрывки длинных молитв, читаемых медленным, звучным голосом священника:

– Помолимся за Его Величество Короля Альберта. Помолимся за Королевскую семью, за наших дорогих Принцесс…

– Помолимся за здравие нашей дорогой сестры Джейн Уэзерли…

– Помолимся за Эммелину Чемберс, пропавшую из своего дома, и Люсинду Мейн, также пропавшую…

Роуз лениво подумала, не сбежали ли Эммелина и Люсинда с бродячим цирком, как друг Билла Джек… Ох, но что же ей делать с этой дурацкой магией? Картинки – это еще ничего, по крайней мере, о них никто не узнал. А вот патока могла обернуться большой бедой. Что, если бы разозленному джентльмену удалось схватить ее и притащить домой, требуя объяснений? Ее бы тут же отправили обратно в приют.