– До свидания, Грифф. – Ева вернула ему поцелуй.

Он крепко сжал ее руку, и она заметила в его глазах знакомое выражение. Как и в прошлом, взгляд глубоко проник ей в сердце.

Теперь, когда Грифф отошел, ей пришлось постоять, не моргая, чтобы сдержать слезы. Потом он подошел к двери, где, без сомнения, ожидали друзья.

– Грифф! – позвала она.

Он повернулся к ней, в его глаза снова закралась осторожность.

– Да?

– Могу я просто задать один вопрос?

– Какой?

Ева сделала два шага к нему.

– Ты никогда не приходил посмотреть, как я танцую?

В его лице что-то дрогнуло.

– Нет.

Ее давно волновал этот вопрос, поэтому она продолжала сыпать соль на рану.

– Можешь сказать почему?

Сначала он не ответил, но потом проговорил с грустной улыбкой:

– Я никогда не был частью этого мира, хотя и знал, что ты горишь, как свеча. Мне не обязательно было это видеть. Ты родилась, чтобы танцевать. Рождена побеждать.

С этими словами он продолжил свой путь. Его спина была прямой, плечи напряжены.

И на этот раз он не повернулся.

* * *

– Угадай, кто появился на встрече одноклассников?

Ева с мамой пили чай на балконе нового дома в Кэрнсе, построенного мужем Лиззи, владельцем собственной строительной фирмы. Это было красивое современное строение из дерева, расположенное на заросшем тропическим лесом холме с захватывающим видом на Коралловое море, совсем не похожее на скромный домик на две спальни, где жили Лиззи и Ева в Изумрудной бухте.

Лиззи пожала плечами:

– Откуда мне знать? Я не думаю, что на встречу выпускников явился твой школьный парень. Он сейчас такая крупная шишка. Как его зовут, напомни?

– Ой, мама, не притворяйся, что забыла. – «Ты знаешь. Грифф. Гриффин Флетчер». Даже произнесенное вслух его имя отозвалось у нее внутри. – Да, Грифф приехал, хотя, как мне кажется, его друзья, Тим и Барни, притащили его туда чуть ли не пинками. Но там был и еще кое-кто.

Мать нахмурилась. Теперь она сменила свои крашенные вручную саронги на более элегантную одежду: белые льняные брюки и зеленую шелковую блузку. Вьющиеся седые волосы были выпрямлены и обесцвечены до пепельно-русого цвета. Но, несмотря на внешний лоск, казалось, Лиззи не по себе, словно она чувствовала, что Ева вот-вот поймает ее на слове.

– Могу только предположить, что там была Джейн Симпсон. Впрочем, всех я не помню.

– Лайне там тоже была, – тихо сказала Ева.

Лиззи вздрогнула:

– Лайне? Твоя… – Она остановилась, будто не могла заставить себя закончить предложение.

Ева кивнула:

– Моя дочь. Твоя внучка.

Лиззи тихо выругалась – отзвук ее грубого прошлого.

– Как?

– Лайне была там официанткой, мама. Она узнала, что мы с Гриффом приедем, и ей удалось получить подработку на выходные.

Лиззи побледнела, ошеломленно качая головой. – Ради всего святого. – Она потянулась за чашкой чая, но ее рука дрожала. – Как она?

Ева вполне могла представить шок мамы и рассказала все в подробностях о Лайне, ее приемных родителях, ее учебе.

– Как удивительно. – Теперь Лиззи выглядела намного спокойнее. – Ну, я думаю, все вышло просто прекрасно, согласна?

– В некотором роде, – согласилась Ева.

– Во всех отношениях, Ева. У тебя была блестящая карьера. Я уверена, что Лайне очень обрадовала Темплтонов, и, похоже, они прекрасно позаботились о ней. Я не вижу минусов.

– За исключением того, что я скучала по ней. – Еву душили эмоции. – Я скучаю по моей дочери, мама. Каждый день. – Когда она сказала это, боль начала нарастать снова. Ева закрыла глаза и приложила руку ко рту.

– О, Ева. – В голосе матери было не только сочувствие, но и раздражение. – Опомнись, дорогая. Не преувеличивай. Ты была так занята танцами. У тебя такая прекрасная и успешная карьера.

– О да. Конечно, у меня были танцы.

И она услышала голос Гриффа: «Ты рождена, чтобы танцевать. Рождена побеждать».

Она решила не поддаваться слезам. Не сейчас, перед матерью. За последние пару дней она пролила их столько, что хватит на всю жизнь. Если бы осталась в Париже, она могла бы избежать этой боли. Теперь, снова увидев Лайне и Гриффа, Ева точно знала, что потеряла, и ей было трудно поверить, что она когда-либо думала, будто танцы важнее двух очень особенных людей. Даже осознание того, что Лайне любима в своей семье, никогда не сможет вычеркнуть тот факт, что Ева отдала своего драгоценного ребенка и отказалась от возможности быть с Гриффом, как со спутником жизни, так и матерью его ребенка.

– Ты же не винишь меня, Ева? – спросила Лиззи мягким, почти испуганным голосом. – Не думаешь, будто это я заставила тебя отдать Лайне?

Было бы так легко возложить вину на мать, но Ева не настолько жестока. Кроме того, это не облегчит ее боль.

– Нет, – заявила она. – Я не виню тебя, мама. В конечном счете это было мое решение.

– Но я чувствую себя виноватой, – призналась Лиззи.

Ева слегка улыбнулась.

– Я начинаю подозревать, что большинству матерей удается найти причины для вины, даже если они старались поступать правильно.

Лиззи мгновение смотрела на нее печальными глазами, потом улыбнулась и поднялась с места, вытянув руки.

– Иди сюда, – позвала она. – Обними меня, и тебе сразу станет легче.

Когда мама прижала ее к себе, Ева подумала, что ей хотелось бы получить прощение Гриффа. Их страсть была чем-то совершенно иным.

Прошло два дня после операции. Ева уже могла передвигаться при помощи костылей. Выходя из ванной, она увидела около своей кровати силуэт высокого мужчины. Это был не доктор в белом халате. Это был Грифф в темном костюме с галстуком. Еву его появление сильно удивило, и она чуть не споткнулась.

Грифф поспешил ей на помощь, поддержав за локоть твердой рукой.

– Я не хотел тебя пугать. Ты в порядке?

– Да, все хорошо, – ответила она слегка резковато. – Что ты здесь делаешь?

Только теперь она заметила, как он взволнован. – Я пришел к тебе с тем же вопросом. Ева, что случилось?

– Это все из-за бедра, – успокоила она и пожала плечами, будто это плевое дело.

Грифф вздохнул с облегчением. Еве оставалось только гадать, что он вообразил. Ее беспокоило то, что он переживает за нее. А не должен. Теперь они идут разными дорогами.

– Тебе помочь лечь в постель?