Девушка боялась поднять глаза на хозяина, ее и без того колотило от нервного напряжения. Если она расслабится и перестанет крепко сжимать челюсти, зубы начнут выбивать дробь.

Собирается ли он уложить ее в постель сегодня же ночью? Ведь в этом по условиям сделки состоят ее обязанности…

— Не сутулься, — послышался негромкий, почти ласковый голос. — Тебе очень идет этот костюм.

Беатрис почувствовала себя птичкой перед змеей. Ни в коем случае нельзя поддаваться его гипнотическому очарованию. Она слегка тряхнула головой, словно отгоняя морок. Это ведь сделка. Значит, обе стороны должны вести себя максимально официально и отстраненно. Сегодня утром Эжен подал ей хороший пример.

Беатрис медленно подняла голову и посмотрела ему в лицо. Одному Богу известно, каких усилий ей стоило сохранять безразличное выражение, глядя в серые, глубокие как море глаза и прекрасно осознавая, что, скажи он всего одно ласковое слово, она растечется по полу, как снеговик на солнце.

— Отец сказал, что вы уже обговорили условия контракта, — начала Беатрис. Интересно, получается ли у нее казаться настоящей бизнес — леди, хладнокровной и расчетливой? В любом случае, стоит попытаться изобразить таковую. — И мы можем приступить к обсуждению моих обязанностей.

Пускай знает, что она не в восторге ни от его появления, ни от роли, которую ей предстоит играть. Но бизнес на то и бизнес, что приходится делать крайне неприятные вещи ради достижения цели. Здесь нет места чувствам и воспоминаниям.

— Если это приглашение, то меня оно нисколько не радует.

После этих слов Эжен прикусил язык, чтобы не выругаться. Да, ее не возьмешь без боя. Впрочем, он знал, что так и будет. Если она согласилась использовать свое тело в качестве предмета купли-продажи, то от нее можно ждать чего угодно. Пять лет назад он имел глупость влюбиться в ангела небесного, нежного и кроткого. Теперь перед ним стоял демон из преисподней.

Тем не менее, привлекательности она не утратила, даже стала еще красивее. Взгляд золотистых глаз переворачивал его душу, а изящные изгибы тела вызывали неудержимое желание овладеть им. И он получит ее — пусть не сейчас, пусть позже, но получит. И условия будет диктовать он, а не она.

Эжен кивнул в сторону красиво сервированного стола.

— Желательно, чтобы наши отношения развивались цивилизованно, без лишних осложнений, — спокойно произнес он. — Поэтому предлагаю отужинать и по ходу обсудить планы на будущее. Все готово, не хватает только нас.

Он предложил ей руку и неторопливо повел к круглому столу напротив огромного окна. За стеклом виднелись желтые и оранжевые огни вечернего города, сновали машины, мерцали неоновые вывески. Огромный муравейник был виден как на ладони.

Бесшумно отворилась внутренняя дверь, и показался официант с тележкой, на которой виднелись серебряные крышки горячих блюд. Лицо его хранило непроницаемое выражение.

Через тонкий шелк Эжен чувствовал тепло женского тела, ноздри его щекотал запах духов — сладких и свежих одновременно. Костюм не скрывал соблазнительной фигуры, несколько прядок темно-каштановых волос выбились из прически и легли на белую шею, и он пытался побороть нарастающее желание. Будь они одни, он обнял бы ее, прижал к себе…

И разом испортил бы весь план. Это она должна просить о близости, умолять взять ее, и только тогда он снизойдет до нее.

Вывод напрашивался сам собой: не прикасайся к ней, иначе не совладаешь с собственным чувственным голодом. Время еще не пришло. Эжен убрал руку, шагнул вперед и выдвинул для девушки стул. Сам сел напротив, злясь на свою несдержанность. Если так дело пойдет и дальше, он сломается первым.

Беатрис с завистью смотрела, как ловко Эжен разливает вино по бокалам, снимает крышки с блюд и с улыбкой поглядывает на принесенные официантом кушанья. После его прикосновения ее всю трясло и она боялась взять бокал, чтобы не пролить содержимое на скатерть. Мысль о еде вызывала ужас.

Сегодня Эжен был одет просто — черные брюки и черный свитер с треугольным вырезом, откуда выглядывал белоснежный воротничок рубашки. В аскетическом обрамлении он казался красивей и моложе… И так походил на себя несколько лет назад, что Беатрис захотелось, как прежде, сесть к нему на колени, взъерошить волосы и поцеловать в плотно сжатые губы.

Официант разложил еду по тарелкам — девушка не удосужилась разглядеть, что это такое, — и бесшумно удалился. Как только они остались одни, Беатрис решилась на первый выпад, памятуя о древней мудрости, что лучший способ защиты это нападение.

— Итак, ты пригласил меня, чтобы обсудить условия моего временного пребывания в качестве твоей любовницы. — Она приложила все усилия, чтобы по тону Эжену Делакруа стало ясно, что он такой же долгожданный гость в ее девичьей постели, как зеленая лягушка.

В ответ он хмыкнул и приподнял одну бровь.

— Насчет любовницы говорить пока рано, — хладнокровно заметил Эжен, нанизал на вилку маслину и отпил глоток вина. — Надеюсь, заграничный паспорт у тебя есть?

Пренебрежительный тон задел ее. Но разве может он говорить иначе, если презирает свою бывшую подружку. Стараясь не отставать, девушка ответила с вызовом:

— Естественно, что за вопрос. Зачем он тебе нужен?

— В конце недели мы отправимся в мой дом на юге Франции. Ближайшие несколько дней я буду работать с моими юристами и финансовыми экспертами, чтобы вытащить «Шеннон риелти» из той ямы, в которую вы умудрились угодить. Следующий раз мы увидимся утром в пятницу. Я заберу тебя из дома по пути в аэропорт. Будь любезна собраться. Ждать я не стану.

Беатрис вспомнила, как во время утреннего разговора отец что-то говорил о Лазурном береге. Тогда она не обратила на это внимания, опасаясь лишиться того сокровища, которого еще никогда не получала, — одобрения и похвалы родителя. Да, еще он попросил освободить рабочее место, значит, в ее услугах в качестве руководителя отдела продаж компания больше не нуждается.

Сердце девушки тревожно забилось. С момента появления Эжена у нее явно начались проблемы с давлением: пульс так и скачет. Она с трудом представляла, как сможет противиться желаниям своего тела на весенней Ривьере, где каждая травка, каждый цветок шепчет о любви. Дома, в холодной и туманной Англии, еще удается сохранять лицо, но на юге ее ждет полный провал.

Беатрис медленно отложила вилку и подняла на собеседника холодный взгляд.

— Поправь меня, если я что-то не так поняла, но мне казалось, что ни о какой поездке ни в какую Францию речь не шла. Я полагала…

— Полагала, что пару раз переспишь со мной, пока я здесь, и отделаешься? — сухо перебил ее Эжен, промокнув губы салфеткой. — Ничего не выйдет. Ты заплатишь мне так, как я того захочу и где я захочу.

Нет, маленькая распутница не посмеет вести себя так, будто ей безразлично — заниматься любовью или, например, стирать. Она будет умолять его о близости, гореть от страсти, как пять лет назад, самозабвенно шептать его имя. Тогда он возьмет ее и наконец-то освободится от долго сдерживаемого желания и гнева, которые не покидали его столько лет. А потом отправит обратно домой. Пусть узнает, какова на вкус отвергнутая любовь.