— И ужасную погоду, — добавила женщина, улыбнувшись. — Понимаю твои страхи. Но разве я похожа на одичавшую колдунью, якая заманивает к себе путников и варит похлебку из человечины?

— Не знаю. Всякое может быть.

— Я тоже рискую, пустив тебя. И твой меч меня смущает, — она указала пальцем на Пчелу у двери.

— Я могу уйти.

— Нет уж, ты останешься, — Зозуля направилась к печи. — Вижу я, что у тебя нет дурных намерений, а коль я начну вытворять что-нибудь, так ты наверняка найдешь способы меня утихомирить.

— Будем считать, что у нас есть основания доверять друг другу, — сказала Лета.

— Не помочь человеку в такую свирепую погоду было бы серьезным проступком. Тем более, девице.

— Даже если у меня при себе меч?

— Я видала немало девиц с оружием, — Зозуля загремела чем-то, повернувшись к Лете спиной. — Поведай же мне, зачем ты явилась в эти края.

— Я ищу кое-кого.

— Кого?

— Ведьму.

Зозуля перестала копаться возле печки и вернулась с большой тарелкой чего-то дымящегося. Поставив ее перед Лете, она вручила ей ложку. В тарелке оказалась перловая каша.

— Не густо, но лучше чем ничего. И чай тоже сейчас заварю.

— Не стоит, — остановила ее Лета. — Правда, не надо.

— Боишься, что подсыплю яду? — спросила Зозуля, ничуть не обидевшись.

— Излишняя осторожность мне никогда не вредила, — отозвалась Лета, зачерпывая надтреснутой деревянной ложкой кашу и принюхиваясь к ней.

— Понимаю. Но себе я в чае не откажу.

— Извольте. И… Моя лошадь тоже голодна.

— Не тревожься, я и об этом позабочусь.

Когда Лета доела и Хагна была сыта, а град на улице немного успокоился, Зозуля села за стол перед девушкой и зажгла еще одну свечу. Она обхватила глиняную кружку с чаем двумя руками и впилась взглядом в Лету.

— Точно не хочешь травяного чаю?

Лета покачала головой.

— Как вы здесь выжили в одиночестве? — поинтересовалась она. — По слухам, в здешних лесах водится одна только нечисть.

— Они меня не трогают, — ответила Зозуля.

— Почему?

— Обходят хату стороной. Уж не знаю почему. Может, потому, что я соль под порог сыплю, — Зозуля отхлебнула из кружки.

— Такие простецкие крестьянские ритуалы могут отпугнуть разве что распоясавшихся шуликунов. От мертвяков или чего похуже это вряд ли спасет. Так почему? — не отступала Лета.

— Чуют они. Силу во мне.

— Какую силу?

Зозуля не ответила и сложила пальцы в странном жесте. Пламя свечи, стоящей на столе, резко удлинилось и стало ярче. Лета не отпрянула, лишь завороженно посмотрела на огонь.

«Ведьма. Жаль, что не банши», — пронеслась в ее голове мысль.

— Не тронут они того, кто магией владеет. Боятся. Даже в лесной чаще обходят меня за версту, — сказала Зозуля и убрала руку. Пламя стало прежним. — Токмо потому тебе говорю, что сама вижу, что ты не пытаешься скрыть своей сущности.

Лета вопросительно посмотрела на женщину.

— В тебе совсем мало от человека. Ты нечто другое, — пояснила Зозуля.

— Не имеет значения, кто я.

— Ну что ж. Ты говорила, что ищешь одну из нас.

— Я ищу ту ведьму, которую в последний раз видели на полуострове около полувека назад. Ей должно быть почти двести лет.

— Мы столько не живем. Высшие маги — это да, но не ведьмы низшего сорта.

— Называете себя низшим сортом? Почему?

— Потому что я даже для Ковена не гожусь.

— Пробовали к ним примкнуть?

— Много раз. Но я недостаточна сильна.

— И вы знаете, где и когда они устраивают свои собрания?

— Знаю, — Зозуля опустила взгляд вниз. — Но не участвую.

— Если у вас недостаточно способностей, то зачем вам оно нужно?

— Чтобы найти себе место. В моей деревне меня сторонились. Пришлось поселиться на отшибе, у леса. Нечистой силы я не особо боюсь, ибо я сильнее тех покойников, что бродят вокруг.

— Но есть кто-то еще кроме них?

— А как же. Ныне из хаты и мне выйти немного боязно, не то, что какому-то старику, про которого ты говорила. Дрекавцы, упыри, волколаки, бесы.

— Дрекавцы? Не верится.

— А ты выйди ночью в лес. На что-нибудь такое и наткнешься.

— Будь я охотницей на чудовищ, я бы так и сделала и нарубила бы много безобразных голов. Но даже если дрекавцы пересосали бы кровь у всех оставшихся на полуострове младенцев, я бы и пальцем их не тронула. Ибо о них давно не было слышно.

— Керничка, — женщина улыбнулась. — Да, вы-то тоже редкость в теперешнее время.

— Есть и такое, — Лета улыбнулась в ответ. — Что еще вы видели?

— Огромных змеев, ползающих по полю. И мантикору.

— Вы шутите, — Лета опешила. — Это же миф.

— Ежели чего-то ты на этом свете не видел, то это не обязательно есть миф. Львиное туловище, орлиные крылья, хвост, как у скорпиона… И страхоморда, а не голова. Это была мантикора.

Лета, любившая всех сверхъестественных и мифических существ чуть ли не умопомрачения, даже опасных и уродливых, тут же захотела увидеть эту мантикору, чье изображение рассматривала только на картинках в книжках. Но сюда она приехала совершенно за другим.

— Это все из-за близости со Скалистыми островами? — спросила Лета. — Все эти метаморфозы, катаклизмы, существа, вся жуть, что творится на полуострове.

Зозуля вскинула на нее глаза.

— По большей части да. Все это и раньше тут происходило, а теперь… То ли Ковен, то ли на островах что-то случилось, аль все вместе, — сказала она.

— Очень хочется увидеть все то, что вы описали. Но у меня нет на это времени.

— Ты ищешь ведьму.

— Полагаю, выбор у меня огромный.

— Это так. Стоит тебе дальше пересечь реку и направиться к Вечерняку, увидишь народу поболее, чем здесь, а чудищ меньше. А среди народа — одни колдуньи.

— В каком смысле?

— У нас тут никогда не было хозяина. Ни боярина, ни короля, мы сами себе были хозяева, — объяснила Зозуля, допивая свой травяной чай. — А с тех пор, как население поредело, Ковен взял верховенство над нами.

— В первый раз слышу.

— О, так это, кто тебе-то скажет? На полуостров никто без надобности не сунется, все знают, что тута творится. Сидит, правда, лутарийский дозор у побережья, но ихняя солдатня мало что замечает.

— А погодка такая — часто?