— Люблю я вас, культурных европейцев — чуть что, сразу «извини». А выделываться чего начал? Я вроде на слабоумного не похож? Или похож? А? — щелкнув для острастки пару раз трофейными пассатижами, я продолжил: — Так как же вы в наши Палестины добирались?

Пассаж с упоминанием библейской местности Вихрь не понял, но общий смысл до него дошёл.

— Нас на хеликоптерах перебросили, Заноза! — Причём от волнения моё прозвище прозвучало в его устах как «Саноса». — Людей и электронику перебросили сразу под Ржев, а тут нас машины и тяжёлое вооружение ждали… Все тут пыло… Поверь!

— Вот теперь верю. Почти… — И я ещё раз щёлкнул инструментом. Для стимуляции. — На что конкретно у тебя был контракт?

— Клупокая экспедиция, с возможным боевым контактом с аборигенами, — как по писаному ответил Томас. Хотя почему «как»? Они там действительно договоры на бумаге записывают и верят им больше, чем честному слову.

— Объект экспедиции?

— Скасали, подробно проинформируют перед входом в активную зону, — пленного уже немного отпустило, и речь его стала правильнее.

Сняв первую информацию, я призадумался. С одной стороны, получается, что ловушка расставлена конкретно на меня. Причём, если побыть немного параноиком и принять во внимание пропавших и погибших наших, силки разворачивать начали чуть ли не год назад. И задумка не местных, те, во-первых, попроще будут, а во-вторых, не полезет никто из ближних на нас, только если Пионеры трёхнутые, но им такая тонкая игра ни к чему… А тут налицо кто-то, имеющий «завязки» по всему Северо-Западу.

С другой стороны, надо мне на кого-то, чуть более, чем наёмник-неразумник, знающего, выходить. На Дуба-Берга, к примеру. Пока он не улетел в «голубом вертолёте»! Случайно всплывшие в голове слова детской песенки вызвали у меня непроизвольную улыбку и одновременно направили мои размышления в другую сторону:

«А что есть у нас такого, чего ни у кого в округе нет? Те самые вертолёты и есть. А где они базируются, в Общине знают хорошо если полтора десятка человек. Это — если самих потомственных лётчиков-вертолётчиков не включать. И, рассматривая проблему с этой стороны, становится понятно, почему пришлые не постеснялись на меня наехать! Три десятка боевых вертолётов — это в наших условиях штука посильнее фаустпатрона Гота!» Что такое этот «фаустпатрон», я не знал, но отец частенько поминал это устройство в разговоре с друзьями.

«Ну что ж, версия не совсем фантастическая, — продолжил я размышления. — И так уже три десятка лет секрет храним, должна же была информация наружу просочиться. Хотя бы после Второй Чудской битвы…» — И я сделал шаг по направлению к лестнице.

— Э, Следопыт, ты куда? — спросил наёмник.

— На муда, вшей гонять! — ответил я грубо, больше для того, чтобы напомнить эстонцу, кто в доме сейчас хозяин. — Поскучай тут без меня, белоголовый. И смотри не шали, а то отшлёпаю…

Томас мой посыл понял верно и права качать не стал.

Поднявшись в «нычку», я снова подключился к антенне и вышел в эфир:

— Заноза вызывает Гедевана. Приём!

Мне пришлось повторить формулу вызова ещё раз семь, прежде чем Валера ответил:

— Гедеван на связи. Слушаю тебя, Илья.

— Ара, охота идёт лично за мной. Причём нужен я им непременно живым. Они разнюхали про «диких зверей». Как понял?

— Понял хорошо. А кто это «они»?

— Прибыли из Ревеля. — Я употребил русское название бывшей эстонской столицы, так бесившее прибалтов во время последних столкновений; впрочем, название Колывань их раздражало ещё больше. — Причём их перекинули воздухом, понял меня, ара?

— Понял отлично. Какая помощь нужна?

— Куда труба ведёт?

— Кхр-шшшш, — ударил мне в уши «белый шум».

«Похоже, что люди за мной пришли действительно серьёзные. Догадались погасить волну. И пеленг, скорее всего, уже взяли. Ну, дай бог ноги!» Я вытащил из подсумка гранату и, отхватив ножом метр струны, принялся прилаживать ловушку к люку. Минуту спустя я уже тормошил своего пленника:

— Пойдём, Томас, прогуляемся. А то на холодном лежать вредно, мама тебе, наверное, говорила…

Коллектор вывел нас на заброшенную и полуразрушенную животноводческую ферму. Разрушили её не бомбы, а окрестные жители, экспроприировавшие столь нужные в хозяйстве стропила и кирпич. Коров, впрочем, тоже. Да и не пережили бы в этом красивом и просторном здании коровы первые четыре года Тьмы. Топить было нечем. Их народ по заброшенным и бесхозным дачам держал. Зато у нас в Общине никогда проблем с молоком не было, а оттого и дети хорошо выживали. Татьяна Сергеевна, наш главный врач, царствие ей небесное, всегда настаивала на правильном питании. У меня это одно из главных воспоминаний детства — стакан парного молока с земляникой и черникой. Вкуснотища! И полезно. А творог с мёдом?! Пища богов. И крестьяне наши по паре тонн творога в сезон соседям вывозят. Как вспомнил, так есть захотелось. Вытащив из кармана кусок копчёного мяса, прихваченного с собой в качестве дневного перекуса, я впился в него зубами. Но от трапезы меня отвлек Вихрь, он такими голодными глазами посмотрел на меня, что я был вынужден оттяпать ножом кусок копчёной говядины и протянуть ему. — А как я есть буду?

«Верно, руки-то у него по-прежнему связаны!» — сообразил я.

— Рот открой, я мелко порезал.

— Слушай, Заноза, может, договоримся мы… — И я скомкал конец его фразы, засунув в приоткрытый рот кусок мяса. «Тоже мне, договорщик нашёлся!»

Сидели мы сейчас, естественно, не в самом коровнике, а в отрезке всё того же коллектора. Своды тут много лет назад обвалились, и получилась глубокая, метра в два, канава, обоими своими концами уходившая в так выручивший меня подземный ход. От нашего укрытия до здания собственно фермы было метров сорок, максимум пятьдесят. Лес хотя и поглотил её территорию, образовав густой подлесок, но обломки кирпича, осколки стекла и прочий мусор не позволяли подобраться к нам бесшумно. Сам знаю, я по таким местам много лазил. Вроде на кусок дёрна наступил, а там лист жести или куча битого стекла. А звуки такие ой как хорошо слышны!

Томас прожевал кусок и с готовностью открыл рот снова. Внезапно в отдалении глухо бухнул взрыв.

«Нашли всё-таки… — сокрушённо подумал я и резко ударил пленного по „сонному бугорку“. — Парень ты вроде неплохой, но вдруг чего выкинешь в самый неподходящий момент». Накинув на вырубившегося эстонца одну из своих рубашек, я присыпал тело землёй и ветками. Если всё сложится правильно — вернусь через час-другой.

«Гости подойдут минут через пятнадцать, по коллектору — через час». Я бы на их месте тоже не торопился. Ползти по низкой и тёмной трубе, в самом начале которой они напоролись на минную ловушку, они будут в час по чайной ложке, тщательно проверяя дорогу перед собой. А гранат у меня на самом деле не осталось. Одну я бросил при побеге, вторую — когда внимание наёмника привлекал, а третьей люк заминировал. Знал бы — пять взял, а не три. Или вторую подобрал… Ну да чего уж сейчас плакать… Будем надеяться, что отрезки струны, что я за собой оставил, их развлекут немного.