— Ты же не удосужился сходить к ним в первый же день накатать заяву, не заявился в травмпункт снять побои и сделать анализ спермы из твоей чудной попки. Сейчас это делать уже бесполезно, судмедэксперт откажет тебе в экспертизе, потому что следов уже нет. Да и не мне тебе рассказывать, как это делается. У тебя же диплом с почетом, — Митч хохотнул.

Да, я прекрасно это знал. Но я даже не думал о том, чтобы идти в полицию. Я и представить себе не мог судебного разбирательства случая сексуального насилия, где я бы выступал в роли истца. Да я бы сквозь землю провалился от такого позора.

Чувствуя подступающую панику и отчаяние, я рухнул в кресло, не в силах отключить телефон.

— Свой шанс наказать меня ты упустил, а теперь я воспользуюсь нашим маленьким приключением в своих интересах. Ты же не хочешь прослыть в Ассоциации, как подстилка начальника, правда, Алекс?

Мне стало плохо. Внезапно меня озарило, что именно задумал Морган. Имея на руках эти фотографии, он мог требовать, что угодно. Он мог меня шантажировать, и он собирался заняться именно этим.

— Если ты не будешь послушным мальчиком, эти фотки попадут в прессу. А потом твою семью и тебя разорвут на лоскутки, после того, как весь мир узнает, что сын известного судьи и отличного прокурора, двух лучших юристов Ассоциации, трахается со своим начальником, как дешевая проститутка, и все это ради повышения и денег. Если ты думал, что ты теперь опозорен и унижен, то ты глубоко ошибаешься. Я могу тебе показать, что значит позор на родовом имени.

Меня замутило. Я слышал на заднем фоне, как продолжается эта гребаная вечеринка, слышал смех и хлопки пробок шампанского. И слышал реальную угрозу в голосе Моргана. Если такое произойдет, жизнь моей семьи будет кончена навсегда.

— Так что подумай еще раз, малыш, — продолжил Митч. — Ты хороший юрист, лучший на своем потоке. Поговорив с тобой тем вечером, я понял, что у тебя потрясающий склад ума, ты настоящий самородок в нашем деле. И я хочу, чтобы ты работал в моей команде. Но мне нужны были гарантии, что ты никуда не денешься. Со временем ты меня поймешь. Обещаю, что ты очень быстро продвинешься по карьерной лестнице, но помни — никаких необдуманных поступков без моего ведома. Попытаешься продать меня, подставить или уйти — ты знаешь, что будет. Ты понял меня, Алекс?

Я не мог выдавить из себя ни слова. Я знал, что такое подлость и жестокость, но впервые столкнулся с этим. Взрослая жизнь в кругу элиты слишком резко шибанула меня реальностью. Как можно сделать с человеком такое, только ради гарантии, что он не свалит к конкурентам?

— Алекс? Отвечай мне, когда я задаю вопрос. Ты понял меня или нет?

— Понял… — едва слышно выдавил я.

— Ну и отлично. Жду тебя завтра в своем офисе. И да, захвати бутылочку вина — отметим твой первый рабочий день. Только помни, на работе я «мистер Морган», в остальное время можешь называть меня Митчем. Запомнил?

— Д-да…

— Прекрасно. Тогда до встречи, малыш.

Я чувствовал по голосу, что он улыбается.

Не дождавшись ответа, Морган скинул, а я так и сидел с прижатой к уху трубкой. В моей голове роился целый шквал мыслей, я пытался найти хоть один выход из этой ситуации и не находил его.

Не знаю, сколько я просидел так, сверля глазами пол. Из моей комнаты послышался задорный собачий лай, и я, вздрогнув, опустил руку. Телефон выскользнул, стукнувшись о пол. На непослушных ногах я поплелся в свою комнату, держась за стену. Казалось, земля уходит у меня из-под ног, а сознание тонет в бездне, из которой нельзя выбраться.

Ричи встретил меня, радостно виляя хвостом, но я не обратил на него внимания. Закрыв за собой дверь, я замер посреди комнаты, а потом рухнул на колени и, схватившись за волосы, заорал во всю мощь легких. Мой крик спугнул стаю птиц, сидевших на дереве за открытым окном. Ему вторил протяжный собачий вой.

Глава 6

Почти всю ночь я не мог уснуть. Находясь в полудреме, я метался по полу, как в бреду. Когда мой скулёж переходил в стоны, меня будил Ричи, и я еще несколько минут успокаивался, зарывшись лицом в его шерсть. Утром я предпочел не смотреться в зеркало, но на ощупь все равно намазал круги под глазами маминой тоналкой.

Еще час я провел в поисках прозака или мапротилина, но в маминой аптечке больше не было, а Ричи упорно делал вид, что схватил где-то собачью деменцию и теперь совсем не понимал меня.

В конце концов я сдался и, схватив со стола яблоко, вышел из дома. Дожидаться, когда родители сядут завтракать, я не собирался. Я в принципе не хотел их видеть, слушать про планы, про линии поведения и все остальное, что непременно бы услышал сегодня. Только не без таблеток.

Было еще довольно рано, город только-только начинал просыпаться. Я решил пройтись пешком, все равно офис открывался только через пару часов.

Пустили первый общественный транспорт, на улице появлялись редкие люди, спешащие на работу. На их лицах было написано, что они продали бы душу дьяволу, лишь бы поспать еще минут 15. Во дворах встречались собачники. Широко зевая и почесываясь через домашнюю одежду, они наблюдали за своими питомцами, весело гоняющими по кустам. Я улыбнулся, глядя на них. Мы с Ричи тоже успели погулять немного.

Засмотревшись на собак, я врезался в какую-то женщину. Папка выпала из ее рук, рассыпав листы, и мы, одновременно извинившись, присели, собирая бумагу. Я мельком взглянул на нее. На вид ей было немного за тридцать, глаза блестели за стеклами цветных очков. На ней было цветастое платье и легкая кофточка поверх него. Я не сдержал улыбку: она выглядела настолько непохожей на всех, с кем я общался, словно не было никаких правил дресс-кода. Когда мы поднялись, я протянул ей бумаги, и она благодарно улыбнулась мне.

— Спасибо большое! — радостно сказала она.

Словно это случилось не из-за меня. Я качнул головой, продолжая улыбаться.

— Не за что.

Она рассмеялась. Таким легким и беззаботным смехом, что я в своей голове скинул ей лет 10.

— Надо говорить «пожалуйста». Потому что, если ты говоришь «не за что», ты обесцениваешь свою помощь. И обесцениваешь мою к тебе благодарность. Понимаешь? Но ты же помог, и я благодарна. Так что, спасибо тебе большое! А