Манипулятор Canadarm2 — шедевр инженерной мысли. Это что-то вроде монтажного крана для сборки и присоединения различных модулей МКС. В ходе той миссии мы использовали механическую руку, чтобы достать из грузового отсека «Дискавери» массивную лабораторию «Кибо» и присоединить ее к МКС. Длина основной части манипулятора — 17,5 метра, а если прикрепить к его концу специальные стремена, можно переправлять астронавтов с оборудованием в руках между разными частями станции.

Я втиснул ноги в стремена и ухватился за ручки на азотном баке. Карен и Аки, управлявшие манипулятором со станции, перенесли меня вместе с баком подальше от основного участка рамы. Затем манипулятор выполнил маневр, который мы назвали «автомобильный дворник»: по большой дуге перенес меня через верхнюю часть станции. Самая высокая точка этой дуги отстояла от верха станции на 30 метров. Орбитальный комплекс находился на темной стороне Земли, и было жутковато подниматься над огнями станции, погружаясь во тьму.

На подходе к вершине дуги я оторвал одну руку от баллона и выключил фонари на шлеме скафандра, чтобы глаза привыкли к темноте. По мере привыкания я смотрел, как раскрывается передо мной Вселенная. Непроглядная тьма космоса мало-помалу преобразилась в чудесное световое шоу. Я смотрел уже не в пустоту — я смотрел в бесконечность. Я видел Млечный Путь и даже пролетавшие время от времени спутники. Они были видны, поскольку из-за высокой орбиты находились на солнце, отражая его лучи в мою сторону.

После того как я обменял бак, взяв новый у Майка, манипулятор понес меня назад по той же дуге, к исходному участку станции. Однако на этот раз взмах «дворника» был сделан на дневной стороне орбиты. Теперь, оказавшись на вершине дуги, я увидел в 30 метрах под собой огромную международную космическую станцию на фоне нашей необычайно прекрасной планеты, которая находилась внизу на расстоянии 380 км.

От великолепия этого зрелища захватывало дух, но еще более поражало осознание того, каким невероятным триумфом человечества является международная космическая станция. Это не только поразительное техническое достижение — пожалуй, самая сложная конструкция из когда-либо построенных, но и один из самых удивительных примеров международного сотрудничества. Стоя с огромным ящиком в руках и глядя вниз, на станцию на фоне Земли, я поразился, что пятнадцать стран (и некоторые из них помнили далеко не лучшие отношения) нашли способ отодвинуть свои разногласия в сторону и вместе создать в космосе нечто выдающееся. Я подумал, каким стал бы мир, насколько меньше было бы в нем проблем, если бы мы поняли, как достичь такого же уровня сотрудничества в наших взаимоотношениях на Земле.

Мы благополучно вернулись на станцию, и, когда я ненадолго остался один в салоне челнока, меня накрыл груз впечатлений предыдущих дней. Сейчас, после трех выходов в космос, я физически ощущал, что самая сложная часть миссии завершена, и чувствовал облегчение от того, что все прошло благополучно и все задачи выполнены. Когда я плавал по салону и вбирал в себя это ощущение, меня охватила волна глубокой благодарности — той самой, которую Васфия ощутила на вершине Эвереста. Я был благодарен за возможность испытать все это и благодарен всем, кто помогал, кто поддерживал меня в этом, особенно тем, кто молился за меня и моих товарищей. Казалось, я на самом деле чувствовал молитвы моих родных и моих друзей, и молитвы монахинь-кармелиток в Техасе и Риме, с которыми я познакомился в годы моих путешествий. Это чувство глубокой благодарности было одним из самых волнующих впечатлений всей моей жизни.

Когда время нашего пребывания на станции подошло к концу, мы пересчитали друг друга, убедились, что все, кто нужно, находятся на местах, и отстыковались от МКС. Таза мы оставили на станции, а Гарретта взяли с собой, чтобы вернуть его на Землю. После отстыковки Хок отогнал «Дискавери» подальше от станции, а затем сделал над МКС круг, чтобы мы могли сделать снимки, фиксирующие состояние ее внешнего оборудования.

Когда мы отчаливали, Гарретт спросил: «Ребята, как насчет музыки в тему?» Он разместил на полетной палубе «Дискавери» свой плеер с внешними колонками, и, пока мы отходили от станции, для нас играл «Голубой Дунай» Иоганна Штрауса, известный также как саундтрек к фильму «Космическая одиссея: 2001». В какой-то момент маневра мы оказались прямо над станцией, которая плыла на фоне ночной Земли, был виден сияющий Шанхай. Я хотел, чтобы это мгновение остановилось. Спасибо Гарретту: теперь, когда я слушаю «Голубой Дунай», эти воспоминания вновь наполняют меня.

Мне хотелось бы рассказать, что, когда я посмотрел на Землю из космоса, меня настигло мгновенное озарение, и я обрел новую, орбитальную точку зрения, вдруг осознав: все мы взаимосвязаны, мы все вместе несемся во Вселенной. Однако в действительности это произошло иначе. Перед полетом в космос у меня уже было умозрительное понимание орбитальной точки зрения. Полет лишь подтвердил то, что я уже знал, укрепил мое интуитивное ощущение.

И хотя я верю, что мир стал бы лучше, если бы каждый человек отправился в космос и встал на орбитальную точку зрения именно там, на самом деле для этого не обязательно лететь на орбиту. Не обязательно лететь в космос, чтобы понять, что все мы живем на драгоценной, хрупкой планете, что все мы здесь вместе, и вместе нам нужно преодолеть множество трудностей. Не нужно смотреть на нашу Землю с орбиты, чтобы осознать горькое противоречие между красотой этой планеты и печальными жизненными реалиями большинства ее обитателей. Для того чтобы принять орбитальную точку зрения, нужно лишь представить себе общую картину происходящего, осознавая далеко идущие последствия принимаемых нами решений, и уметь поставить себя на место другого человека. Это требует от нас сопереживания к невзгодам наших товарищей по космическому кораблю, имя которому Земля.

Я верю, что большинство людей на нашей планете хотят перемен, хотят сделать мир лучше; что большинство жителей планеты ощущают ответственность за то, чтобы оставить мир после себя лучшим, чем он был прежде. Но если так, почему у нас до сих пор столько проблем?

Оказывается, в корне многих конфликтов и неумения наладить совместную работу здесь, на Земле, лежат, в сущности, те же трудности, которые испытывали Россия и США в начале сотрудничества, которое позже переросло в партнерство по МКС, о чем мы уже знаем из первой части. Эти две страны, а также другие партнеры по МКС смогли преодолеть преграды и прийти к великому технологическому достижению, на примере которого мы можем понять орбитальную точку зрения. В следующих двух главах мы в подробностях выясним, что же такое орбитальная точка зрения и как она может помочь в решении глобальных проблем здесь, на Земле.

Было уже много попыток описать изменение восприятия, которое часто испытывают астронавты, глядя на Землю с орбиты или с Луны. Пожалуй, наиболее полно этот феномен затрагивает книга Фрэнка Уайта «Эффект обзора» (Frank White, The Overview Effect), впервые изданная в 1987 году[12]. Для первого издания Фрэнк опросил шестнадцать астронавтов об их впечатлениях в космосе, придумал термин «эффект обзора» и развил теорию, описывающую смещение восприятия, которое испытывали космические путешественники.