привыкли «баба» да «баба». Обидно. А о благородных поступках так вовсе молчу. Наше общество ненавистно мне. Раньше оно было благородным, и мне было приятно смотреть на этих людей. Теперь же мир затянула пелена зла. И оттого тревожно мне. — выдержав паузу, Золина продолжила, — А мне вот нечего о себе рассказать. Родилась в небогатой, но знатной семье. Была красива собой и выделялась из числа других девушек. Родители умерли. И теперь я одна осталась. И некому обо мне позаботиться. Я так-то домашняя была, на двор из окна глядела всё время. А тут решила выбраться единожды и угодила сразу же в ловушку, а ты вовремя попался и спас меня. Спасибо тебе ещё раз за это» И заметил Дракалес в этом маленьком рассказе нечто нескладное. Некое чувство подсказывало ему, что правды там не более чем треть из всего сказанного, а также много недоговорённого. Типичная человеческая сущность — говорить, но не договаривать. Однако ваурд не придал этому никакого значения, потому что счёл, что их пути разойдутся в тот миг, как он сопроводит её до назначенного места, а далее одиночество и безмолвие вновь скрасит ему путь. Да и какое было ему дело до человеческих интриг?

Светало. Тени бежали прочь, открывая Золине облик сопроводителя. С каждой минутой очертания лица и цвет кожи становились всё более отчётливыми. Они шагали молча. Девушка старалась делать вид, что поглядывает на ваурда совершенно случайно, однако Дракалес понимал, что ей также было интересно поглядеть на диковинного воителя. Но, что победитель нашёл удивительного в ней, это её спокойствие. Ни капли трепета или омерзения. Лишь чистый интерес. И это было очень удивительно. В тот миг, как небеса целиком осветились утренним заревом, оставив лишь мрачно-синий уголок далеко на западе, они подошли к деревне. Золина скрылась за деревом и, глядя вперёд, заговорила: «О нет, это Унтолии́л и Ге́нтолос. Мы с ними как-то дружили, а теперь, как с цепи сорвались, руки́ моей просят, умоляют прям» Дракалес вник в смысл причитаний Золины и сравнил поведение двух мужчин с теми бандитами, с которыми он расправился, спасая деву, а потому сказал так: «Если они досаждают тебе, то я могу расправиться с ними, и более не станут эти двое преткновением для тебя» Но девушка перепугалась, отвечая: «Нет, Дракалес! Они не бандиты. Просто влюблены. Но я не хочу ничего начинать с ними… Хотя ты меня, наверное, не поймёшь. Во всяком случае, не стоит причинять им боль. Они не плохие, хоть и не представляют, как больно каждый раз мне говорить им «нет». Может, увидев тебя, они не станут приставать. Пошли». Вздохнув, Золина вышла из временного укрытия и направилась в деревню. Дракалес шагал следом.

Унтолиил стоял с натянутой тетивой и наложенной на неё стрелой, нацелив своё оружие на грозного некто. Гентолос лишь стоял чуть в стороне и робко придерживал дубину, чтобы та не выскользнула из руки, делая вид, словно он готов её применить. Лучник же весь дрожал, и возникало ощущение, что лук правит его рукой, но не наоборот. Дракалес приблизился к Унтолиилу и остановился, потому что Золина также встала на месте, недоумевающее глядя то на одного, то на другого. Стрелец набрал воздуха в лёгкие и выпалил: «Отойди от неё, грязный ублюдок, — а далее прищурился, приготовившись тем самым получить более пёстрое высказывание в ответ, но добавил, — Совратил бедную девушку и ведёшь её домой?! Ты где учился манерам?!» Напряжённость и срывающийся голос наводили мысль на то, что рад бы этот человек бежать подальше в страхе пред незнакомым исполином, да не мог, ведь казаться желал героем, когда как на самом деле трус. Второй подхватил за первым, говоря ещё более нелепым голосом: «Да, ты где учился?!» Ваурд лишь безмолвно созерцал за тем, что будет твориться далее, ведь ему во второй раз стало интересно продолжение спектакля, что зовётся «угрожать угрожающему». Золина также ожидала продолжения. Пытающиеся глядеть в лицо неприятеля герои робели пред явным преимуществом своего противника. Теперь Дракалес выглядел в их глазах ужасным чудищем, воздвигшимся над ними и жаждущим поглотить их. Рука Унтолиила слабела, и вскоре, не выдержав натяжения тетивы, отпустила стрелу, нацеленную прямиком в голову Дракалеса. Свистнул снаряд, взвизгнула девушка, но в тот же миг удивление прокатилось по рядам свидетелей, собравшиеся на отважные выкрики неудачливого лучника, ведь стрела застыла прямиком пред оранжевым зрачком Дракалеса, зажатая меж трёх пальцев бога войны: большим, указательным и средним — настолько была велика реакция ваурда. Никто не остался равнодушным перед увиденным. Столь малое расстояние и лишь мгновение для того, чтобы словить летящую смерть. Дракалес оглядел стрелу и заговорил тихо, но так, чтобы слова его были слышны всем: «Мерзкое орудие. Древко криво, оперение никудышное, наконечника вовсе нет. Ты оскорбил оружие, человек. Это есть наисквернейшее из преступлений. И плата за это — гибель» Всполошился народ, гомон поднялся. «Как так? — недоумевали многие, — Что за преступление такое, свершённое пред оружием, за которое надо убивать?» Понял Унтолиил ошибку свою, а потому пал тут же на колени и стал умолять: «Прошу, помилуй меня, грешника окаянного! Не буду больше оскорблять оружие! Не убивай лишь!» Глубина презрение Дракалеса всецело отражалась в его взоре. Понимали все, что неверно сделал лучник, а потому далее последует расплата более жестокая, нежели предрекал ему незнакомец. Ваурд переломил своими пальцами стрелу и отвечал: «Признаёшь ли ты, человек, своё поражение предо мной?» Проигравший томился в выборе: согласиться ли со словами воителя или же отринуть его предложение, считая, что один из вариантов правилен, когда как иной вызовет ещё больше гнева. «Соглашайся, — шептал ему Гентолос, — Соглашайся, а то убьёт ведь. Видит Озин’Валл, убьёт» Но Унтолиил поднялся с колен и, пытаясь грозно глянуть в лик победителя, отвечал: «Нет, не признаю» Толпа изумлённо зашепталась. Дракалес заговорил: «Что ж, поступок, достойный воина совершил ты, — Унтолиил облегчённо вздохнул, подумав, как словно угадал с правильным ответом, но ваурд продолжил, — Так что готовься к сражению и пади, как подобает истинному герою» Запаниковал стрелок: «Нет-нет, вы меня не так поняли…» Но Дракалес замахнулся кулаком и устремил его в атаку. Человек приготовился принимать смерть с зажмуренными глазами. Наблюдатели за происходящим не успели понять, что произошло, но увидели только кулак Дракалеса, остановившегося у самого носа. В тот миг, как Унтолиил всё же открыл глаза и понял, что ничего не произошло, Дракалес сказал: «Ничтожное племя. Не способно и слова данного сдержать» Далее ваурд прошёл мимо, а Золина, пребывая в великом изумлении, двинулась