— Пошли, Айви Мей, — сказала я, — нам нужно найти остальных. — Я протянула ей руку, но она и не подумала ее взять. Она просто смотрела на Саймона, сцепив за спиной пальцы и словно исследуя что-то.

— Айви Мей не слишком большая говорунья? — спросил он.

— Ага, не слишком.

— Иногда я очень даже… — сказала она.

— Вот это другое дело, — кивнул Саймон. Он улыбнулся ей, и, к моему удивлению, Айви Мей улыбнулась ему в ответ.

Тогда-то и вернулся этот человек — мистер Джексон, тот самый, который говорил про все эти сожжения. Он вышел из-за угла, увидел меня и Саймона и остановился.

— Ты что тут делаешь, Саймон? Ты здесь, чтобы помогать отцу. И что ты делаешь с этими девочками? Ты им не ровня. Он вам не досаждал, юная леди? — обратился он ко мне.

— Да-да, он мне ужасно досаждал, — сказала я.

— Саймон! За это я уволю твоего отца. Иди скажи ему, чтобы прекратил копать. Все, на этом твои дела тут кончились!

Я не могла понять — запугивает он его или говорит серьезно. Но Саймон поднялся на ноги и уставился на мистера Джексона. Вид у него был такой, словно он что-то хочет сказать, но он только посмотрел на меня и промолчал. Потом он неожиданно сделал несколько шагов назад и, прежде чем я успела понять, что происходит, перепрыгнул через наши головы на участок с кедром посредине. Я так удивилась, что просто стояла разинув рот. Прыгнул он, должно быть, футов на десять.

— Саймон! — снова прокричал человек.

Саймон вскарабкался по кедру и начал двигаться по одной из ветвей. Проделав довольно большой путь, он остановился, сел на ветке спиной к нам и принялся покачивать ногами. Обуви на них не было.

— Она солгала. Он нам не докучал.

Айви Мей нередко решает заговорить как раз в тот момент, когда мне это нужно меньше всего. Мне захотелось ее ущипнуть.

Мистер Джексон поднял брови.

— А что он в таком случае делал?

Я не могла сообразить, что ему ответить, и посмотрела на Айви Мей.

— Он показывал нам, куда идти, — сказала Айви Мей.

Я кивнула.

— Да. Видите ли, мы заблудились.

Мистер Джексон вздохнул. Его челюсть двигалась так, словно он что-то жевал.

— Юные леди, позвольте мне проводить вас к вашей матушке. Вы знаете, где она?

— У нашей могилы, — сказала я.

— А как вас зовут?

— Лавиния Эрминтруда Уотерхаус.

— А-а, это там, где ангел.

— Да, это я его выбрала.

— Тогда идемте со мной.

Когда мы повернулись, чтобы идти за ним, я таки здорово ущипнула Айви Мей, но это не принесло мне удовлетворения, потому что она даже не пикнула. Наверное, решила, что для одного дня достаточно наоткрывала рот.

Я сократила свой визит. Собиралась остаться на ужин и повидаться с Ричардом, но поход на кладбище был таким утомительным, что, когда мы вернулись в дом моего сына, я попросила горничную найти мне кеб. Девица эта стояла в прихожей с пилюлями Бичама на подносе — хоть раз сумела предвидеть чьи-то нужды. Она приправила их лаймовой водой, в чем не было никакой необходимости, и я не преминула сказать ей об этом, но она в ответ только хихикнула. Нахалка. Я бы ее тут же выставила на улицу, но Китти, казалось, ничего не заметила.

Меня вывело из себя, что Китти не сказала, кто такие Уотерхаусы, — тогда бы я избежала этой неприятной неловкости. (Меня не покидает мысль, что она сделала это намеренно.) Когда мы пришли на нашу могилу, я высказалась насчет ангела по соседству. Ричард говорил, что собирается попросить владельцев могилы заменить его урной вроде нашей. Я просто спросила у Гертруды Уотерхаус ее мнение, не обратив при этом внимания на имя, начертанное на надгробии. Узнав, что это их ангел, я удивилась не меньше, чем Гертруда Уотерхаус, узнав, что он нам не по душе. Я люблю откровенность — ведь должен же, в конце концов, хоть кто-то говорить правду, и эта роль всегда достается мне, — а потому, отринув ложные представления о правилах приличия, я сказала ей, что всем бы хотелось, чтобы на могилах стояли похожие урны. Но тут Китти решила мне насолить и сказала, что ей ангел скорее нравится, хотя Гертруда Уотерхаус в тот же самый момент призналась, что им абсолютно не нравится наша урна. (Подумать только!)

Потом вылезла эта их неугомонная девчонка и заявила, что если бы на могилах стояли одинаковые урны, то все бы думали, что тут похоронены родственники. Это замечание, должна сказать, заставило меня задуматься. Не думаю, что родство с Уотерхаусами сделало бы честь семье Коулманов.

И мне не нравится, что девчонка Уотерхаусов оказывает влияние на мою внучку, — у этой Лавинии нет чувства меры, и она вполне может испортить Мод. А Мод могла бы найти себе в подружки кого получше.

Что касается ангела и урны, то тут я умываю руки. Я попыталась, но решать такие вещи должны мужчины, а уж наш женский удел — нести на своих плечах последствия. Вряд ли Ричард предпримет что-нибудь теперь, поскольку прошло уже больше трех лет, с тех пор как был установлен этот ангел, и к тому же они с Альбертом Уотерхаусом на дружеской ноге — играют вместе в крикет.

Все так неловко получилось, и я сильно разозлилась на Китти. Это так в ее духе — ставить меня в дурацкое положение. С ней всегда было нелегко, но я старалась быть к ней терпимой, когда они с Ричардом только поженились, потому что знала — она делает его счастливым. Но вот в последние годы у них что-то явно не ладится. Конечно же, я бы никогда не заговорила с Ричардом на эту тему, но, если быть откровенной, мне думается, она не очень-то пускает его к себе в постель, иначе у них были бы еще дети, а Ричард не выглядел бы таким мрачным. Я только и могу намекнуть Китти, что нужно жить иначе, но это бесполезно, она больше не делает Ричарда счастливым и, похоже, больше уже не сделает меня бабушкой.

Чтобы немного сгладить ситуацию с Гертрудой Уотерхаус, я перевела разговор на поддержание порядка на кладбище, поскольку была уверена, что тут мы все сойдемся во мнении. Когда я вышла замуж, мой супруг привел меня на кладбище и показал семейную могилу Коулманов, что еще больше убедило меня — я сделала правильный выбор, когда вышла за него. Место это казалось надежным, безопасным и аккуратным: стены, ограждающие кладбище, были высокими, клумбы и дорожки ухоженными, персонал ненавязчивым и профессиональным. Хваленый ландшафтный дизайн не очень меня интересовал, как не волновали излишества Египетской аллеи и Ливанского участка, но должна отдать им должное — именно они и создали репутацию кладбищу как месту для захоронения людей нашего класса. Тут мне жаловаться было не на что.

Но теперь стандарты падают. Сегодня я вижу на клумбах отцветшие тюльпаны. Тридцать лет назад такое было невозможно — тогда стоило цветку подвять, как его тут же заменяли. И дело тут не только в администрации. Некоторые владельцы сами сажают дикие цветы на своих могилах! Того гляди, коров начнут сюда водить как на пастбище!