В воскресенье, улучив момент, пока Роузмари занималась с детьми, а мужчины упоенно обсуждали бизнес, она позвонила тетке в Йорк.

— Тетя Энн, привет! Хочу поделиться новостью. Думаю, тебе как автору исторического романа будет интересно.

— Надеюсь, новость хорошая?

— Хорошая. А вообще-то, новостей две. Во-первых, вчера состоялось историческое событие. Я привозила Никоса к нам домой.

— Ну и как прошло знакомство?

— Более или менее… А во-вторых, они с отцом собираются заключить контракт.

— Какой еще контракт? Объясни толком.

— «Кросби-тур» открывает на Кипре офшорный бизнес, и Никос будет инвестировать строительство коттеджей для туристов. Неподалеку от Ларнаки.

— Узнаю Питера Кросби! — саркастически заметила тетка. — Вот уж точно: горбатого могила исправит… Младшая дочь привозит в дом молодого человека, а папаша тут как тут со своим обожаемым бизнесом…

— Вечно ты на него нападаешь! — засмеялась Дженнифер. — На этот раз выступил Роберт. Вообще-то, дело это выгодное…

— Детка, я в бизнесе мало что смыслю, ты уж просвети меня темную…

— Не прибедняйся! Впрочем, я счастлива в кои-то веки раз выступить в роли твоего просветителя. Дело тут вот в чем. Если зарубежная фирма, то бишь «Кросби-тур», имеет в качестве партнера киприота, то она имеет право легально осуществлять на Кипре любое строительство. Но только при одном условии. Все свои дела необходимо вести за пределами острова. Это и есть так называемый офшор.

— Да, детка, неплохо ты подковалась за год обучения на Кипре!.. — протянула тетка. — А при чем тут инвестиции твоего греческого возлюбленного?

— Как это при чем? Когда наш пансионат заработает на полную мощность, Никос станет получать со своих инвестиций определенные проценты. Кстати сказать, немалые.

— Интер-е-е-сно! Проценты, инвестиции… — задумчиво произнесла тетка и, выдержав паузу, добавила: — Знаешь, Дженнифер, у меня такое впечатление, что твой грек имеет на тебя виды.

— Ты так думаешь? — обрадовалась Дженнифер. — Мне тоже так кажется.

— Ну что ж, дай-то Бог! Ты его любишь?

— Очень!

— А он тебя?

— По-моему, да! Правда, он еще не признавался мне в любви. — Дженнифер вздохнула.

— Не переживай, детка! И не торопи события. Человек он солидный, ведь ему уже под тридцать?

— Двадцать девять.

— Ну вот. А ты, Дженнифер, у нас еще несовершеннолетняя. Думаю, он скоро с тобой обручится, ну а когда тебе стукнет двадцать один…

— Тетя Энн, если что, ты узнаешь обо всем первой! — пообещала Дженнифер. — А сейчас, извини, я тороплюсь. Мы с Никосом едем в ресторан на Пиккадилли.

— Счастливо, дорогая моя!

— Тетя, я позвоню тебе, когда провожу Никоса на Кипр. Думаю, до отъезда он непременно со мной объяснится. Целую тебя.

А через неделю они снова провели выходные у ее родных: ознакомиться со счетами «Кросби-тур» прилетел с Кипра коммерческий директор Никоса, после чего Никос и Питер Кросби подписали договор, подготовленный юристом Никоса в Лондоне. Но за эти двое суток все пошло наперекосяк…

До отъезда Никоса на Кипр оставалось совсем мало времени, и Дженнифер очень нервничала. Тут еще, как назло, серьезно заболела малышка Кэтти. Роузмари была сама не своя, и Дженнифер пришлось заменять ее в агентстве. Кэтти увезли в больницу, Роузмари никак не могла разыскать Роберта.

Стараясь задвинуть подальше неприятные воспоминания, Дженнифер припомнила, как в тот вечер провожала Никоса в аэропорт и он так и не сказал ей, увидятся ли они снова, да и вообще ничего толком не сказал. И с тех пор она его больше не видела. И он ей даже не звонил. Как-то раз она набрала номер его телефона: ей хотелось хотя бы услышать его голос, но, когда он ответил, у нее не хватило духу заговорить с ним.

Когда она позвонила тетке, та сразу поняла по голосу, что с племянницей случилось что-то ужасное.

— Тетя Энн, он меня бросил.

— Как это бросил? — всполошилась тетка. — А что случилось?

— Ничего, — глотая слезы, выдавила Дженнифер. — Просто сел на самолет и улетел на Кипр.

— Дженнифер, но так не бывает. Объясни толком.

— А мне нечего объяснять. Все так и было. — И она всхлипнула. — Значит, я ему не нужна.

— Хватит плакать! А что он сказал?

— Ничего не сказал. Он со мной даже не попрощался!

— Не отчаивайся, дорогая моя! Кто знает, может, все к лучшему? — бодрым тоном утешала ее оптимистка-тетка. — Я тебе так скажу: если этому греку не нужна такая красавица и умница, как моя племянница, значит, и тебе он не нужен!

— Нет, тетя, я не могу без него! Даже не знаю, как мне теперь жить…

— Глупости! — перебила ее тетка. — У тебя вся жизнь впереди. Запомни: безвыходных положений не бывает. Это я тебе говорю. Хватит разводить сырость! Скажи лучше, что ты намерена предпринять?

— Для начала переведусь в Бирмингем, буду там учиться и стану бакалавром.

— Ну вот и умница! А говоришь, не знаешь, как дальше жить. Что гласит пословица? «Делай, что должен, и будь, что будет!» Кстати, что ты сейчас делаешь?

— Что делаю? — Дженнифер шумно вздохнула. — Держу в руке ту раковину, розовую с голубым, и плачу…

Когда Никос вернулся в спальню, Дженнифер вздрогнула и испуганно посмотрела на него: она так задумалась, что полностью потеряла счет времени. Вспомнив, что так и не оделась, молча нырнула под простыню и натянула ее на голову по самую макушку.

Такой поворот сюжета Никоса весьма обнадежил. Во-первых, раз она до сих пор не убежала, это уже хорошо. А во-вторых, раз она не успела одеться, ей придется его выслушать.

— Дженнифер…

— Уходи. Мне нужно одеться! — сказала Дженнифер из-под простыни, чувствуя себя полной идиоткой.

Никос присел на корточки у кровати и осторожно потянул простыню вниз, пока не встретил испуганный взгляд зеленых глаз.

— Можешь считать меня бесчувственным типом, но ты мне небезразлична.

— Ну так докажи это?! Уйди! — задыхаясь прокричала Дженнифер, думая о том, что Никос с ней хотя бы честен. Не сказал же «люблю», а «небезразлична». А что такое «небезразлична»? Так, пустой звук…

— Дженнифер, прости, если я тебя обидел… И дай мне объясниться! Даже преступникам дают сказать последнее слово.

Она чуть приободрилась: он говорит так искренне.

— Я тебя не понимаю… — начала она.

— А что тут удивительного? — с готовностью подхватил Никос. — Ведь я мужчина. Так и должно быть. Мы разные.

— Слишком разные, — тяжко вздохнула она. — Когда я с тобой, я с трудом понимаю, что делаю и где нахожусь.