Каким чудом женщина взяла себя в руки?

Как не закричала, не забилась в истерике… впрочем, такое случается даже у самых отъявленных трусих: в какую-то секунду разум берет вверх над чувствами.

А может, горло перехватило.

Но девочку, которая готова была уже бежать из комнаты, Фьора тоже перехватить успела.

– С-с-с-стой…

Мия замерла на месте.

– Мама?!

– Сейчас-с-с-с-с… отпус-с-с-стит… – Фьора шипела на выдохе, словно змея.

– Что случилось?!

– Миечка, ты сядь, успокойся… приди в себя.

Фьора коснулась пояса. Там, в золоченом чехольчике, висело маленькое зеркальце. Подарок супруга. Сейчас оно пригодится.

– Да, мама…

Мия постепенно успокаивалась, посветлели волосы, вернулись прежние точеные черты личика. И если бы не испуг, Фьора могла бы подумать – привиделось.

Но…

Слишком силен был старый страх, чтобы сейчас она позволила себе так думать.

Не привиделось и не забудется, и молчать об этом нельзя. И сказать надо так…

– Мия, возьми зеркальце, посмотри на себя.

– Да, мама…

– А теперь попробуй представить себя с черными волосами.

– Зачем?

– Мия, попробуй. Пожалуйста.

– Ладно…

Девочка поглядела в зеркало, сосредоточилась. А в следующий миг звякнул об пол металл, вскрикнула Мия, вовремя заглушенная матерью.

Светлые волосы девочки быстро чернели. Правда, отдельными прядями, но Фьора понимала, что это дело наживное. Просто Мия пока ничего не умеет…

Только вот она научится. Они все этому быстро учатся.

– Чш-ш-ш-ш-ш-ш!

Несколько минут Мию пришлось просто держать, чтобы девочка не забилась в истерике. А потом Фьора поняла, что дочь обмякла, успокаивается, да и волосы стали светлеть.

Конечно, сейчас это ненадолго…

– Мама?

– Миечка, ты пришла в себя?

– Да, мама… что это?! – почти стоном вырвалось у девочки. – Мне показалось?!

– Нет, детка, – грустно отозвалась эданна Феретти. – Тебе не показалось. Ты действительно перевертыш.

* * *

Мать и дочь сидели рядом, на кровати. И Фьора тихо-тихо рассказывала Мие очень старую историю.

Историю своего рода.

– Я думала, детка, что все это в прошлом. Правда думала. И у матери это не проявлялось, и у меня тоже никак… ты сама видишь. А вот тебе досталось. Ты уж прости меня… я действительно думала, что все прошло и не вернется.

– Что это такое – перевертыш? – тихо спросила Мия. – Что это значит… как вообще…

Она запуталась в словах и умолкла. Но заговорила Фьора, отлично понимая, о чем хочет узнать ее девочка.

– Перевертыш, Мия, это значит, что ты сможешь принимать любое обличье. Какое сама захочешь.

– Вообще любое? А если я захочу стать драконом?

Фьора улыбнулась и качнула головой.

– Человеческое, Мия. Только человеческое… но любое. Мужское, женское – ты можешь выглядеть любым человеком.

– Это… от дьявола?

Фьора качнула головой.

– Нет. Ты крещеная, и я, и все в нашем роду, и к причастию ты можешь ходить спокойно, и в церковь войдешь. И если примешь облик падре, тебя не поразит молнией.

– Но? Есть же какое-то «но»?

– Нет. Разве что зеркала могут отражать твой истинный облик. Но не все. Только какие-то особенные… прабабка была скупа в подробностях. Что есть зеркала на крови и золоте, я знаю. А где они есть и как их распознать – уже не представляю.

– Прабабка?

– Да, Мия. Моя прабабка, твоя прапра, была перевертышем, как и ты. Она легко принимала любой облик. Правда, никто об этом не знал, иначе ее сожгли бы, как ведьму.

Мия и не сомневалась.

– И меня…

– И тебя тоже. Поэтому молчи, дочка. Молчи обо всем.

– Но я же… Оно само…

– Ты просто не можешь пока держать это под контролем. Впервые проявившийся дар ошеломляет, это так. А у тебя он открылся, потому что ты стала девушкой. Обычно так оно и проявлялось.

– А потом…

– Зависело от родных.

Мия поняла и промолчала.

– В нашем случае я предлагаю оставить это нашим секретом. И приглядеться к младшеньким.

– Энцо?

– Нет. Мальчики перевертышами не бывают почему-то. В нашем роду только девочки.

– Постоянно? Или…

– Прабабка говорила, что раньше было постоянно. А потом все реже и реже… да и скрываться приходилось, и кровь разбавляли… не знаю точно. Я думала, это прошло навсегда.

– А сказала, что я похожа на прабабку? Тогда… в Феретти? – вспомнила Мия.

– Похожа. Она тоже была красивой. И очень властной. И ты распоряжалась в Феретти, как она.

Мия кивнула. Она поняла.

– Ты ее знала?

– Не слишком хорошо. Видела пару раз… Она фыркнула – пустышка. Но рассказала мне, чего можно ждать. Мало ли – проявится. Вот и случилось… старая зараза как чуяла, – сморщила нос Фьора.

– И чего можно ждать?

– Ничего особенного. Пока ты маленькая, ты можешь менять цвет волос, черты лица, но и только. Ненадолго. Потом сможешь менять и тело. Даже на мужское.

– Даже так?

– Да. И надолго. Прабабка могла до суток находиться в чужом облике. Потом просто падала от изнеможения, но – сутки.

Мия хмыкнула.

– Знаю, что у тебя сейчас на уме. К примеру, в облике Энцо взять конфеты из буфета…

– Мама! Я уже не ребенок!

Фьора пожала плечами.

– Докажи мне это.

– Как?

– Я скажу всем, что у тебя очень болезненные дни.

– Да, мама.

– А вечером приду. И ты будешь учиться работать с этим. Будешь учиться себя контролировать.

– Да, мама. А откуда это в нашем роду?

Фьора пожала плечами.

– Я не знаю, дочка. Я знаю, что ЭТО – было. Прабабка говорила. А вот откуда… она думала, что ее дар навсегда исчез. Поэтому и не рассказывала ничего.

– Совсем-совсем?

– Упоминала Энурию. И все.

– А откуда… родословную… ничего?

– Нет, Мия. И я не хотела будить лихо.

Мия поняла.

Фьора… она такая. Кто-то другой заинтересовался бы, но Фьора всю жизнь прятала голову в песок, словно птица страус из Арайи. А может, обойдется?