в законе, ну, или как это у вас называется?

— Куда без них? — нахмурился и Веряскин.

— Вот какая глупая мысль мне в голову пришла. Я тут хочу наградить почётными грамотами самых активных членов ДНД. Подготовьте, кстати, список. Так вот — их будут фотографировать, и потом напишем статью в газете и фотографию приложим. Нет возражений? — остановился Пётр.

— Пока всё хорошо звучит. И при чем здесь «смотрящий»?

— Ты его вызовешь и попросишь поделиться информацией о совершённых нераскрытых преступлениях, а заодно сфотографируешь с ракурса и расстояния, которое я потом нарисую. Он, естественно, заржёт. Отпускаем товарища. Я делаю с помощью фотографа фотомонтаж и получаю фотографию, где лично жму руку этому «уважаемому» человеку и награждаю его почётной грамотой за оказание помощи правоохранительным органам. Напечатаем один номер газеты «Заря Урала» и «Уральского Рабочего» с этими фотографиями, да и вызовем вновь «смотрящего». Тут уж либо он сдаёт всех подряд и живёт дальше почти спокойно, либо газеты выйдут на самом деле. Совсем плохо? — спросил Пётр у нахмурившегося подполковника.

— Даже и не знаю, что сказать. Предположим, что он всё равно не пойдёт на сотрудничество. Тогда после публикации в газетах будет у них сходка, и могут поверить ему, а могут и газете. А вот что будет, если поверят газете? И не захочет ли он лично тебе отомстить?

— А разве нельзя кроме газеты, ну, если он и впрямь откажется, посадить его за организацию покушения на первого секретаря горкома КПСС? Все необходимые показания я дам, и свидетелей мы найдём. Аркадий Михайлович, это война. Он — враг! И сейчас не семнадцатый век. Нет больше рыцарства, никто никого на дуэли не вызывает. Либо мы наведём порядок и сделаем наш Краснотурьинск самым благополучным городом страны — либо грош нам цена, и гнать нас надо со своих мест. Чем этот вор лучше лесных братьев? Он хуже. Он хитрее. Он сам не идёт на преступления, он других на них толкает. Отрубим голову гидре — может, две головки поменьше вырастут, а может, сдохнет она. Если же новая вырастет, то будем уже с ней бороться, — Тишков встал и, пройдясь по кабинету из угла в угол, остановился напротив начальника милиции города Краснотурьинск подполковника Аркадия Михайловича Веряскина.

— Ну что ж. Война так война.

Глава 3

Событие десятое

В воскресенье пошли кататься на лыжах. Самое неприятное, что случилось за неделю — так это опоздание на работу в субботу. Пётр и забыл, что пятидневную рабочую неделю введут как раз в середине нынешнего 1967 года. Хорошо, что жену разбудил ребёнок, а уж она от души толкнула попаданца под рёбра:

— Петя, ты же на работу опоздал!

Пришлось на ходу придумывать себе важную встречу. И ведь от мыслей по улучшению жизни в отдельно взятом городе целый день голова кругом, а тут как отрезало. Еле-еле придумал. Решил прогуляться и переговорить с заведующим хирургическим отделением второй городской больницы Александром Генриховичем Франком. О чём переговорить? Понятно, что о Helicobacter pylori. Все попаданцы делятся этим секретом. Чем он-то хуже? Кстати, Пётр в прошлой жизни большую её часть страдал от гастрита. А австралийцы обойдутся без премии, нам нужнее. Самое интересное, что когда Пётр готовился к написанию книги про попаданца в 1967 год, то посмотрел в интернете, почему именно этой «нобелевкой» все писатели щедро делятся с хроноаборигенами — ведь премию в области медицины присваивают каждый год. Неужели за пятьдесят с лишним лет не было ничего такого, что кроме гастрита можно вылечить? Однако, прочитав список лауреатов, и выяснив, за что их наградили, понял — кроме пресловутого гастрита украсть ничего не получится. Например — 1970 год. Открытие звучит так: «За открытия, касающиеся гуморальных передатчиков в нервных окончаниях и механизмов их хранения, выделения и инактивации». Как, будучи металлургом, рассказывать об этом врачу? Или вот, чуть раньше — «За расшифровку генома». Тут ведь нужно оборудование, которого ещё пятьдесят лет не будет в захолустном городишке. А может, или нет, скорее всего, вообще никогда не будет.

Александр Генрихович внимательно выслушал первого секретаря, прошёлся по кабинету, снова сел напротив, помотал головой:

— А можно поинтересоваться, Пётр Миронович, вы-то откуда получили сию информацию?

— Нельзя. Зато знаю, как проверить, — и он рассказал об опытах господина Маршалла, естественно, не упомянув его фамилию.

— Все смешнее и смешнее, — Франк вновь прошёлся по кабинету.

— Александр Генрихович, вы просто проведите эти опыты и попробуйте лечить гастрит и язву препаратами, которые подействуют на эту желудочную бактерию.

— Конечно же, попробую. Это немного не мой профиль, я всё-таки хирург, но язвы частенько приходится оперировать, — доктор уселся вновь на стул, — Так и не скажете, откуда ветер дует?

— Извините, но не имею права — не моя тайна, — развёл руками Штелле.

— Нда. Может, чайку?

— Спасибо, Александр Генрихович, но меня, поди, уже в горкоме потеряли. И просьба у меня к вам огромная: не упоминайте о нашем разговоре. Успехов вам. Если получится доказать эту бредовую идею, то можно ведь и на Нобелевскую премию замахнуться. Нашей стране не помешает иметь Нобелевского лауреата. Заодно и Краснотурьинску часть славы перепадёт, и некоторые блага. Какой-нибудь исследовательский центр построят, новое хорошее оборудование закупят. Вот это и есть моя цель. А вы, так сказать, — средство. До свидания, — Пётр уже закрыл было дверь с другой стороны, когда вспомнил ещё об одном деле, которое лучше Франка никто в Краснотурьинске не сделает.

— Вот нехорошая примета — возвращаться, а пришлось, — вновь появился он в кабинете.

Александр Генрихович смотрел в потолок и не сразу переключился на вернувшегося первого секретаря.

— Неужели забыли поделиться мыслями, как от рака лечить? — хмыкнул хирург.

— А как вы угадали?

— Что?

— Почти шучу. Вы курите? — Пётр указал на пустую пепельницу на столе.

— Почти нет. Это скорее для гостей, — отодвинул от себя чёрную массивную пепельницу Франк.

— Александр Генрихович, а, правда, что лёгкие курильщика чёрного цвета?

— Ну, скажем, так — частично. Есть и розовые участки, — свёл брови Франк.

— Александр Генрихович, а напишите статью в местную газету об этом — и вообще, о вреде курения, — попросил Тишков.

— Дак сто раз писали! Слаб человек, и всегда думает, что беда лично его обойдёт стороной, — махнул хирург рукой.

— А вы напишите статью с максимальным количеством «крови», — не принял его отказа первый секретарь.

— Как это — крови?

— Да очень просто. Опишите, как вы вскрываете грудину больного раком лёгких. Поэтапно: как пилите, как ломаете рёбра, как добираетесь до лёгких, как ужасаетесь, что