Я махнул на сумку с золотыми статуэтками, которая стояла между нами на полу.

— За то, что я нашел ваши деньги и вернул их вам, я рассчитываю получить десять процентов вознаграждения. Прибавьте их к тому, что вы мне должны за нахождение мертвого Баркема, и выйдет двести килокредиток — ровным счетом пять статуэток. Мы расстанемся друзьями и оба станем немного богаче.

Она по-прежнему пялилась на меня; я забеспокоился. Неприятно иметь такого врага, как Йокомата. Она славится своей злопамятностью. Придется всю оставшуюся жизнь оглядываться и бояться, что мне снесут голову.

— Звучит разумно, — выговорила она наконец.

Я скрыл облегчение. И ликование тоже. Я был готов уступить и согласился бы даже на сто тысяч.

Протянул ей руку. Она пожала ее.

— Договорились.

В оставшееся время мы немного поболтали. Мне показалось, что ее особенно интересовали подробности того, как пытали Баркема. Наверное, она хотела бы видеть все собственными глазами. Она расслабилась и держалась приветливо, однако ее подлую сущность невозможно было скрыть никакой маской.

А потом флитер завис в воздухе. Мы находились над поместьем Йокоматы, где-то между стеной и мягко мерцающей голограммой Тадж-Махала, которой был окутан ее дом. Внизу было темно.

Йокомата посмотрела в левое окошко. Я схватил шприц и вкатил ей в правое плечо большую дозу сыворотки — прямо через блузку.

Она резко развернулась и схватилась за место укола.

— Какого…

Я улыбнулся:

— Хочу сравнять счет. В конце концов, что значит немного сыворотки между друзьями?

Я остановил флитер на высоте примерно в десять метров и распахнул дверцу со стороны Йокоматы. Снизу послышалось громкое шипение, сопровождаемое время от времени клацаньем: челюсти с дюжинами гигантских зубов перемалывали чьи-то косточки. Я заставил ее по одному выбросить из дверцы трупы убитых головорезов.

По-моему, ей было все равно. Когда последний плюхнулся вниз, в жадный мрак, я задал первый вопрос:

— Йоко, старушка, признайся: ты серьезно собиралась забыть старые обиды?

Она круто повернулась ко мне; лицо перекосилось в застывшей маске беспредельной ярости. Она завопила, брызгая слюной:

— Грязное отродье! Куча дерьма! Ты думаешь, тебе сойдет с рук, что ты убил моих людей да еще захапал часть денег? Да я лучше продам свою задницу в Дайдитаун! Как только я попаду домой, я вышлю за тобой и твоим клоном ударную бригаду. До восхода солнца вы с ней оба — покойники!

Я наставил бластер ей в лицо:

— Прыгай!

В глазах у нее отразился ужас, который она испытала. Она ничего не могла от меня скрыть!

— Если прыгнешь, — заметил я, — у тебя будет хотя бы один шанс из тысячи сохранить жизнь. Как видишь, я щедрее, чем ты.

Она выглянула в голодную темень внизу, потом повернулась ко мне. Если бы я не ввел ей сыворотку, она могла бы захватить меня врасплох. Но все, что она чувствовала, было написано у нее на лице.

Она изготовилась накинуться на меня, но я послал ей мощный заряд в грудь. Она дернулась и выпала из дверцы.

Не стал ждать, пока снизу донесется чавканье. Закрыл дверцу, нажав кнопку «Задраить все». Потом дал панели управления координаты моей квартиры. Прежде чем идти к Элмеро менять золото на более приемлемые кредитки, мне надо было переодеться в чистый, целый комбинезон.

Я обшарил глазами аллею в космопорте Эл-Ай возле пандуса, ведущего к челнокам, но Джин не увидел. Но, проходя мимо фигуры, одетой в голографический костюм Суки Алварес, я услышал знакомый голос:

— Здрасте, мистер Дрейер!

Сначала я ее не узнал — с прилизанными волосами и прочим. Она пряталась сбоку от подъемника к пандусу. Все ее пожитки разместились в единственной сумке, стоявшей рядом на полу. На лице застыло напряженное, озабоченное выражение.

— Боялась, что я не приду?

— Что вы! — пылко возразила она. — Я знала, что вы придете. Просто боялась, что опоздаете. Я лечу следующим челноком.

— Куда?

— На станцию Бернардо де ла Пас.

— Вот как! — Там у Мэггс была первая остановка. Мне не сразу удалось выяснить ее маршрут, но наконец я узнал…

— Вы меня слышите?

— Что? — спохватился я. — Ах, туда! Вот, держи. — Я протянул ей грин-карту.

Она набросилась на нее жадно, словно голодающий на еду, и вздохнула, как голодающий, который откусывает первый кусочек.

— Спасибо! Спасибо, спасибо!

— Она для тебя очень много значит, верно?

Она застенчиво улыбнулась:

— О да! Да!

— Что, например?

— Кто-то настолько поверил в меня, что решил, что я сумею сойти за настоящую!

— А тебе не приходило в голову, что, может быть, твоя карточка — подделка? Представь: вот на таможне начинают сличать твой генотип, и вдруг загорается красный свет…

Она испуганно дернулась:

— Прекратите!

— Может, твой приятель вовсе не собирался проходить контроль! Может, хотел бросить тебя здесь, среди воющих сирен, а сам намеревался сесть в челнок и отбыть прочь!

Она ошеломленно замотала головой:

— Быть не может!

Держу пари, ей такое и в голову не приходило!

— Он был вором!

— Нет! Он был агентом… — ее лицо омрачилось, — и ОБП накажет тех, кто сотворил такое с их сотрудником! Он верил в меня, а я верю в эту карточку. Она — все, что у меня осталось от него.

Тупица. Дура! Мне надо было сказать ей правду, все равно, поверит она мне или нет.

— Он был вором. Смотри, что он получил за краденое!

Я протянул ей мешочек с десятью статуэтками Джоуи Хосе. От тяжести она едва не упала. Заглянув в мешочек, она перевела на меня недоуменный взгляд:

— Они принадлежали Баркему, и…

— Бодайну! Его настоящее имя было Кайл Бодайн.

— Все равно. Я взял свою долю. Решил, что остальное принадлежит тебе. Каждая такая штучка стоит около сорока тысяч кредиток Солнечной системы; в других мирах за них, возможно, дадут меньше, но все равно хватит, чтобы ты хорошо устроилась на новом месте. Так что береги их.

Я знал, что она без труда вывезет их — на Земле ограничивают только ввоз золота.

Глаза у нее стали влажными.

— Не знаю, как и…

— Только не реви, ладно? — Я не хотел, чтобы она устраивала сцену.

Она попыталась улыбнуться.

— Ничего. Я пытаюсь забыть, как это делается.