Не говоря ни слова, Кристина садится на корточки рядом со мной и помогает собрать лекарства.

— Что ты ищешь?

— Перекись водорода и вату.

— Зачем? — она удивляется и, подняв взгляд на мое лицо, застывает. — Боже, Максим, у тебя разбита губа.

— Ерунда.

— Но что случилось?

Я как можно более безразлично пожимаю плечами.

— Помахал кулаками. Мне не привыкать.

Кристина пристально смотрит на меня.

— Не расскажешь?

— Нет, это не для таких нежных девочек, как ты.

— Я разве нежная? — она удивляется.

— Очень. Хотя упорно хочешь всем доказать, что нет.

Она смотрит мне в глаза. Да, дорогая. Я раскрыл твой маленький секрет, когда ты покорно легла на мою грудь в такси и позволила гладить тебя по волосам. Кристина грустно улыбается и тихо произносит:

— А Егор называет меня бесчувственной.

— Он слепой болван, — мой голос предательски хрипит.

Кристина не отвечает.

Секунда, две, три…

Она медленно, как бы с опаской, тянет ладонь к моему лицу и едва ощутимо касается пальцами раны на губе. От ее прикосновений по телу проходит разряд тока, но я не шевелюсь, боясь спугнуть девушку.

— Когда-нибудь у меня случится инфаркт от твоих драк. — Она говорит шепотом, и у меня перехватывает дыхание от таких слов.

Остановись, мгновенье, ты прекрасно…

— Не так уж и много моих драк ты видела, — говорю так же тихо и стараюсь ей улыбнуться.

Мгновение — и в лице Кристины что-то меняется. Она одергивает руку от моей губы и поспешно наклоняет голову к полу в поисках необходимых мне сейчас средств. Из-под ее свитера выскользает кулон с буквой «И».

— Вот перекись и вата, — она протягивает мне в руки. Мои пальцы касаются ее ладоней, и я чувствую, какие у Кристины холодные руки.

— Тебе холодно? — спрашиваю, поднимаясь вместе с ней на ноги.

— Нет, с чего ты взял?

— У тебя холодные руки.

Кристина пожимает плечами и отворачивается, чтобы уйти.

— Они всегда холодные.

Я еще стою так какое-то время, прислушиваясь к ее удаляющимся шагам.

Что же ты со мной делаешь, моя сводная сестра?

Глава 10. Не моя

В пятницу утром впервые за долгое время мы завтракаем вместе с отчимом и мамой. Последние дней 10 они уезжали на работу очень рано, и мы с Кристиной ели вдвоем в гробовой тишине. Я уже приговорил половину своего завтрака, когда на кухню вошла сводная сестра.

— Доча, у меня для тебя две новости. Одна хорошая, вторая плохая. С какой начать? — обращается к Кристине отец, когда она садится на свое место.

— С хорошей.

— Твою машину отремонтировали. Сегодня вечером будет доставлена домой.

— Ну наконец-то! — С облегчением восклицает Кристина.

— Но есть и плохая новость…

— Какая?

— Твой водитель Иван уволился. Вчера попросил у меня расчет.

Кристина выронила вилку.

— То есть как уволился???

— Вот так. Сказал, что ему предложили должность водителя какого-то чиновника.

— Папа, а ты не мог его перекупить? Прибавить зарплаты?

— Нет. — Категорично заявляет Игорь Петрович. — Он и так получал больше, чем реально заслуживал. Вон какую поломку в автомобиле проворонил, что ты уже два месяца без машины.

— Ну и что мне теперь делать? В школу и из нее я могу ездить с Егором, но а в течение дня опять на такси, что ли? Меня эти таксисты уже раздражают. Можешь отдать мне своего Василия? — С мольбой в голосе спрашивает Кристина.

— Нет, доча, Василий мне самому нужен.

— А ты не можешь пока сам машину поводить?

— Не могу. Я пока от дома до работы доеду, мне десять раз позвонят и двадцать напишут. И на все звонки и сообщения нужно отвечать моментально. Я так в столб въеду, пока буду печатать сообщение. И хорошо, если в столб. А если в человека на пешеходном переходе?

Кристина тяжело вздыхает и до конца завтрака не произносит больше ни слова. Я смотрю на нее и удивляюсь. Вот проблемы у человека: уволился личный водитель и вынуждена ездить на ненавистном такси! И этих мелочей, обозначающих, в насколько разных мирах мы с Кристиной живем, множество. То она жалуется Вике, что на улице ей кто-то случайно наступил на ногу и поэтому она больше не может носить любимые ботильоны. То ее последний айфон один раз заглючил, и теперь нужно покупать новый. То любимая маникюрщица уехала в отпуск, и теперь Кристина вынуждена две недели ходить со старым шеллаком на ногтях.

В такие моменты я все больше и больше осознаю пропасть между нами. Я никогда не смогу стать частью ее мира, а она частью моего. Мне больно это признавать: но Егор подходит Кристине идеально. Он действительно очень хороший парень, с которым я могу без проблем дружить, но у него такие же ценности, как у Морозовой. Автомобили он меняет каждый год. Егор делал это, даже когда еще сам не сидел за рулем, а ездил с водителем. На самолетах летает только в бизнес-классе. А шмотки покупает исключительно в Милане. Даже не в ЦУМе.

На вечеринку к Вике в 7 вечера я еду сам на такси. Кристина и Егор после школы поехали к ней, чтобы помочь подготовиться к встрече гостей. Кузнецов единственный из всех нас совершеннолетний, поэтому на него возложена ответственная миссия по закупке алкоголя на 30 человек. Примерно столько должно быть посетителей: весь наш класс, девочки из команды по волейболу и некоторые ребята из параллельных классов.

Я жму на кнопку домофона у ворот во двор Вики, калитка открывается даже без вопроса «Кто там?». Иду к третьему подъезду, снова звоню, снова открывают. На лифте поднимаюсь на последний — 35-й — этаж. На большой лестничной площадке только одна дверь. Она приоткрыта, а из-за нее доносится довольно громкая музыка. Я прохожу внутрь и вижу уже человек шесть из нашей школы.

— Макс, ты один из первых! — верещит Вика и несется мне навстречу. Зачем-то она приобнимает меня и чмокает в щеку. Я отвечаю ей едва ощутимым прикосновением губ к щеке, думая про себя, что вообще-то мы сегодня уже здоровались. Сначала меня ее порыв немного смущает. Я все-таки еще опасаюсь того, что искренне мог ей понравиться. Но потом я вижу, как она проделывает это абсолютно со всеми, кто заходит, и меня отпускает.

Вика живет в пентхаусе. Одна из стен огромной гостиной от пола до потолка состоит из окон. За ними очень большая терраса, с которой открывается вид на ночную Москву. Гостиная отделана очень стильно. Посередине буквой «П» стоят три больших коричневых дивана, между ними длинный