И дружно — вот это уже сложнее. Мой сыночек улыбался ровно до той самой минуты, пока не увидел меня. Потом бубнил, как ему скучно было на озере и в доме Алисы.

— Есть будешь?

— Меня покормили.

И затопал наверх.

— Может, хотя бы плавки с полотенцем повесишь сушиться? — крикнула я, запрокинув голову.

— Самой никак? — донеслось сверху, но башки с малость прибитыми кудрями я не увидела.

— Будешь в мокрых завтра!

— А я завтра никуда не иду.

Ну не свинья ли? Я тоже умею топать и хлопать дверью. Еще выволакивать засранцев из комнаты и толкать их в спину.

— Пошел вниз разбирать сумку! Я тебе тут не прислуга!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Меня облаяли и сверху, и снизу, но на Берьку я замахнулась. Берсерк отпрыгнул — ну кто тебя так назвал! В сражениях со своей хозяйкой, которая тебя кормит, ты точно отличаешься свирепостью. Еще и неистовством в лае.

— Отправлю тебя в Москву! — плюнула я на собаку.

— И меня отправь!

На сына я не стала плевать, пусть и свекровь, и моя собственная мать считают, что я на него наплевала. Знали бы, как он плюет сейчас на меня!

Я набрала номер Влада.

— У тебя есть минута поиграть с ребенком в шахматы?

— Через час можно? Я еще не в гостинице.

Черт… Я совсем забыла, что он в командировке.

— Хорошо, через час…

— Как у вас дела?

— Хорошо…

Ну что я его расстраивать, что ли, буду? Я всем говорю, что у меня все хорошо. Хотя мне давно не было так хреново. Джек, какого хрена тебе не сиделось с женой в Испании? Ну какого…

— Папа будет звонить через час… Ты ему только не говори про тарзанку…

— Так я ж не упал, — буркнул Ярослав.

— Просто не надо и все. Ты же знаешь папу… Он тебе больше на озеро не разрешит пойти, а ты же хочешь поехать завтра опять?

— С Егором?

— Ну да… Не хочешь, я могу сама тебя отвезти…

— Почему не хочу… Могу поехать с ними.

Ну, хоть что-то он хочет, хоть что-то он может, кроме как орать на меня. Еще может не подслушивать взрослых разговоров, но я все равно вышла в сад, когда позвонила Маша. И даже в нем говорить не стала. Ушла в баню. Там темно. Как и в душе у меня.

— Ешкин кот! — выдохнула Маша, узнав про Джека. — И что теперь?

Я не сказала ей, что он разведен. Только про то, что к приятелю приехал один. И как разозлился, узнав про дачу…

— Ничего. Сожрет шашлыки и уедет. Обматерит меня с пьяну. Что он ещё может мне сделать?!

— А ты? Чего ты бесишься?

— Точно не из-за него. Ярослав нервы мотает. Ну и… Косые взгляды бывших соседей достали… Короче, не было печали…

— Накрутила себя, да? Сходи-ка в гости и выдохни. Пойми, что это уже не твоего поля ягоды. Ты шашлыкинг переросла. Ну… Жены-то его там нет, не так обидно…

— Маш, мне уже не обидно. Мне неприятно.

— Ну вот и докажи себе, что действительно на него плевать, докажи… Ну и из дома вырвешься. Уже один плюс. Жирненький такой… Только не напейся, а то еще полезешь целоваться с женатым мужчиной…

Ох, Машка! И какого я тебе все рассказала…

Да-да, и все на свете против нас — и дети тоже. Главное, дети. Сбившийся режим давал о себе знать: Женечка не засыпала и, заметив, на часах десятый час, я решила, что идти куда-либо уже поздно. Попыталась и… Не получилось. Вселенная заботится обо мне — не стоит проверять нервы на прочность. Ещё порвутся.

Но незакрытая Джеком дверь в моей душе скрипела ржавыми петлями все настойчивее и настойчивее, и я уже в петлю лезла, ерзая на краю детской кровати. Этот случай единственный и последний — сказать больному сердцу твёрдое «нет». Они как раз все там порядком набрались. Такая картинка на всю жизнь привьёт меня от ненужных сожалений. Пойду… Без четверти десять — время-то детское…

— Мам, ты это куда?

Даже наушники в ушах не помешали Ярославу услышать мои шажки на цыпочках. Он свесился с лестницы с открытым ртом, и я засомневалась, что он спрашивает именно о том, куда я иду. Его, похоже, смутил мой внешний вид. Я закуталась в кофту с капюшоном. Тепло, но от комаров нужна серьезная защита. Нацепила поверх кроссовок гетры — ну, моя городская одежда приобрела наконец дачный вид. Вообще прихорашиваться было бы лишним — не поймут. Проверила на пальце обручальное кольцо — на месте, не сняла.

— Соседа с днем рождения поздравить. Ложись спать. Я скоро вернусь.

— Какого соседа?

Я стояла с запрокинутой башкой — шея ныла, но Ярослав не подумал спуститься ко мне хотя бы на пару ступенек.

— Моего друга детства. Ну что за дурацкие вопросы! Будто ты тут кого-то знаешь!

— А Женька как?

— Она спит. И у меня на телефоне камера включена. И ты дома. Я же сказала, что быстро вернусь.

— А ты пить будешь? — огорошил меня сыночек.

Голова у меня не сразу отвалится, она сначала кругом пойдет!

— Ярик, что за вопросы?! — возмутилась я тихим рыком.

— А че такого? Сама же сказала, что завтра повезешь меня на озеро.

— А ты сам ответил, что поедешь с Егором. Разве нет?

— Короче, пить будешь?

— Не пошел бы ты спать! — огрызнулась я и закрыла дверь на веранду, а потом и входную.

Не на ключ. Калитка закрывается на ключ, железный забор выше меня. И вообще я быстро вернусь и пить не собираюсь. Я собираюсь трезвым взглядом оценить компанию, в которой прошла моя юность, чтобы понять, что сделала правильно, что уехала в Москву и не вернулась.

На улице было подозрительно тихо — люди-то семейные: может, и разошлись уже по домам. Жалко, не взяла Берьку — сказала бы, что просто собакевича выгуливаю, а сейчас… Не вломишься же в чужой дом среди ночи. Вытащила телефон, набрала Шлангу сообщение: вы еще не спите? И запнулась, не отправив. Нужно что-то дописать, но голова молчала — только сердце бешено стучало. Не скажешь же, что пришла не из-за него, а из-за его дружка… Как всегда и было.