Он не мог больше оставаться в этом душном сыром лесу, давящем, сбивающем с ног, разрывающем кожу. Горло горело. Высыхающий пот выделял соль, кожу между ног и на поясе под ремнем натерло. Хотелось сорвать с себя одежду.

Измученные мышцы в ногах начала сводить судорога. Нужно выбираться из этой чащи. Если подлесок не поредеет, он пойдет назад и найдет остальных. Потом они вернутся по своим следам туда, где вышли на эту тропу днем ранее. Или, если необходимо, вернется он один. И пойдет за помощью. Независимо от того, согласится Хатч или нет, инстинкты подсказывали, что время пришло. Время для решительных мер. Один из них отправится за помощью.

Люк был зол на Хатча с его нелепым и необоснованным оптимизмом. «Боже, Хатч! О чем ты думал?» Стиснув зубы, он стал вспоминать все принятые Хатчем решения, ввергшие их в бездну неприятностей. Его губы зашевелились, и он принялся костерить своего друга, зная, что впоследствии будет стыдиться своих слов.

Люк закрыл глаза. Попытался успокоиться и привести мысли в порядок. Вспышка ярости медленно угасла, оставив лишь дрожь в теле.

В мокрой зелени, где он сидел, было темно. До поверхности лесной почвы света доходило мало, но дождь находил дорогу. Лес буквально промок насквозь. Голова кружилась. Люк достал из кармана куртки энергетический батончик. В желудке ныло от голода. У них вообще осталась нормальная еда?

Он представил себе, что случится, если он не двинется с места. Найдут ли тело, скрытое под этими кустами, сорняками и крапивой? Или его кости будут дочиста обглоданы кишащими здесь насекомыми и рыщущими в поисках пищи грызунами? Он так отчетливо увидел останки своей грязной туристской одежды, выцветший рюкзак и бурый, ухмыляющийся сквозь темную листву череп, что подскочил от испуга. Промокшая от просочившейся влаги поясница ныла. Черная почва буквально высасывала из тела все тепло.

Он поспешил встать и бросился вперед, движимый отчаянной надеждой, что каким-то чудом лес вот-вот кончится. Но удалившись от остальных далеко за пределы слышимости, он начал беспокоиться, что сошел с тропы и ломится сквозь подлесок в другом направлении. Туда, где, как ему казалось, заросли были реже. Иногда он останавливался и убеждался, что следует по еле заметной тропе. В противном случае ему никогда не найти остальных. Здесь не было ориентиров, повсюду бесконечное однообразие.

Желудок горел от жажды, во рту пересохло. Остатки воды кончились час назад. Если они не хотят слизывать дождевую воду с листьев деревьев, им нужно до конца дня найти какой-нибудь ручей. Люк сомневался, что у остальных что-то осталось во фляжках.

Через полчаса он наткнулся на гранитный постамент. Стоячий камень, увитый плющом.

20

Хатч все сильнее чувствовал, как тихо стало вокруг, хотя решил не делиться этим наблюдением с Филом и Домом, ковылявшими позади него по быстро сужающейся тропе. Лес будто замер в ожидании.

Стоило им отойти от заброшенных домов, как птицы перестали щебетать. Ветер стих. Лес вокруг погрузился в полную тишину. Было слышно только шарканье ног, слабый шум дождя и шорох листьев о непромокаемую ткань.

Эта тишина вызвала реакцию, ответное действие. Неожиданно для себя Хатч с тревогой уставился на заросли по обе стороны исчезающей тропы. А вдруг они снова изменили направление? Он не был уверен. Местами тропа словно распадалась. Обманчивые просветы подталкивали их то в одну, то в другую сторону от еле просматривавшейся тропы. Чтобы разглядеть ее среди зарослей шиповника и бледно-зеленого папоротника, ему часто приходилось напрягать зрение.

Свет почти не проникал сюда сквозь плотный полог листвы. Хатч забеспокоился, что Люк может заблудиться. Он остановился и вытер пот с глаз. Неожиданно он разозлился на себя за то, что отпустил Люка одного.

– Стоп.

– А? – спросил Дом, задыхаясь от ходьбы.

Фил остановился, хрипло дыша. Хатч услышал, как тот с силой вдохнул в себя содержимое ингалятора.

– Что такое? – прошептал Дом.

Хатч поднял компас, направив его в сторону от красного, взмокшего лица Дома. Северо-Запад. Ему хотелось закричать. Они снова сбились с курса. Бродили по лесу зигзагами, все глубже погружаясь в него. Это происходило постепенно, а потому незаметно. Но когда и как такое случилось? Он заметил бы. Не тащи он на себе неповоротливую тушу Дома, он был бы более внимательным.

– Ничего хорошего. – Он покачал головой.

– Что не так?

– Направление. – Он отпустил Дома и хлопнул руками по бедрам. – Черт.

21

Сперва Люк подумал, что это обнажение горной породы природного происхождения. В первый день похода они видели множество валунов и даже скал, торчавших из зеленой земли. Но стоило ему обойти вокруг камня и сорвать с одной стороны кусок мокрого плюща, как он увидел полустертые руны. Они покрывали всю поверхность камня и были окружены овальной рамкой, густо заросшей окаменелым лишайником.

Люк присел на корточки и стал поворачиваться кругом, вглядываясь в окружающие заросли. Сквозь сетку из сухих веток и буйно разросшегося сорняка он увидел в двадцати футах от себя еще один стоячий камень, за ним еще один.

Отступив в сторону и присев еще ниже, Люк снова заметил вьющуюся между камней тропу. Только идти, выпрямившись, по ней было нельзя.

Он попробовал двинуться вперед, но тут же зацепился рюкзаком за ветку и застрял. Ругаясь сквозь зубы, дал задний ход. Потом с кряхтением сбросил ношу с плеч в лиственный перегной и грязь.

Опустившись на четвереньки, пополз вперед по природному туннелю. Но тропа ли это? Да. Он протянул руку и провел кончиками пальцев по борозде, оставленной колесом телеги. Похоже, туннель проложили мелкие животные. Он лег лицом вниз, ощутив под собой холодную влажную почву.

Он будет ползти, сколько сможет, и посмотрит, не станет ли тропа впереди свободнее. Но это будет его последняя попытка. После восхода солнца они шли уже четыре часа, но к краю леса не приблизились. Убедившись, что тропа кончается у этих стоячих камней, он вернется и расскажет остальным, что пришло время обратиться к последнему средству. К его плану, которому могли следовать уже четыре часа. Если бы они нашли дорогу, которой пришли накануне, выбрались бы из леса еще засветло.

Преодолев двадцать футов ползком, Люк заметил, что серый свет стал ярче и предел видимости расширился. Он достиг конца природного туннеля и смог даже поднять голову.

Вскочил на ноги и рванул сквозь редкие побеги на просвет. Выбравшись из зарослей колючего кустарника и крапивы, Люк оказался на просторной поляне, поросшей невысоким подлеском и карликовыми березами.

Дождь падал серебристыми шипами капель. Сквозь верхушки мокрых, нависших над поляной елей виднелись рваные куски неба, безрадостного и потемневшего от дождя. Белым оно бывало лишь часов в пять утра, а потом серело. Тропа терялась в подлеске. Она должна была там быть, потому что вела к какому-то зданию.