не начало жечь. Я аж подскочила, когда Анна внезапно прервала наш сеанс йоги.

– Ты когда-нибудь слышала о Доме «Тропинка»? Он открыт уже месяц.

– Нет. Это что, клуб бегунов?

Она выключила телевизор.

– Расслабляться полезно, но пора шевелиться! Пойдем, я покажу тебе. Одевайся, жду на улице.

Когда я вышла из мастерской, Анна наполняла птичьи кормушки. Синицы, поползни и несколько горлиц ждали обеда и распевали во все горло. Я внезапно ощутила вдохновение:

– Я изобрету звуковые пластыри с птичьим пением. Хорошая идея, правда?

Анна кивнула, посвистывая.

– Расскажи мне о Шарле. Как у вас дела?

Она покраснела и ускорила шаг.

– Только не говори, что не заметила, что с того вечера я не ночую на маяке.

Я ткнула ее локтем, и она ответила тем же, смеясь.

Мы шли по Главной улице у подножия горы. Спустя несколько минут Анна указала на огромный синий дом, скрывавшийся за деревьями.

– Это спортивный центр премиум-класса?

Она обняла меня.

– Ага, я так и представляю: сделаем из тебя чемпионку мира по бодибилдингу!

Я нахмурилась.

– Ну что это?

– Иди сюда!

Открывая дверь, я услышала фортепиано. Играли так нежно и печально, что я замерла и не двигалась до конца пьесы.

Мы были в маленькой гостиной, показавшейся мне центром притяжения всего дома. К нам подошла Лия, женщина, с которой я познакомилась на вернисаже.

– Анна, Фабьена! Какой замечательный сюрприз! Я так рада вас видеть!

Она повернулась ко мне. Она лучилась энергией, как будто только что задавала ритм на тренировке, только вот место ничем не напоминало спортивный центр.

– Хотите, я покажу вам дом? Пойдемте!

Я попыталась улыбнуться, хотя ничего не понимала. Мое замешательство забавляло Анну.

Лия представила меня даме, сидевшей за фортепиано.

– Кароль, это Фабьена Дюбуа, замечательная местная художница.

– Здравствуйте, Кароль, вы играли что-то очень красивое.

Она широко улыбнулась, наигрывая уже более радостную мелодию.

Лия повела нас в комнату, похожую на кафетерий.

– Это столовая. Чуть дальше – кухня. Она открыта и днем и ночью, если кому-то захочется перекусить, можем сразу принести что-то вкусное. Я обожаю эту комнату, она такая светлая!

Было уже поздно спрашивать, я сама должна была догадаться, где мы. На столе я увидела брошюру, на которой было написано: «Дом “Тропинка”, паллиативный уход». Я не успела никак отреагировать. Лия уже вела нас по коридору.

– Вот здесь – комнаты пациентов. Мы открылись только несколько недель назад, но все восемь комнат заняты. Как вы заметили, отсюда замечательный вид. Вы же недалеко живете, Фабьена?

– Да, несколько минут пешком. Из мастерской я вижу тот же пейзаж…

– Пойдемте ко мне в кабинет.

Проходя мимо одной из комнат, я увидела мужчину в кресле-качалке. Мы посмотрели друг другу в глаза. Я никогда не забуду его взгляд. В кабинете Лия спросила меня:

– Ну вот! Анна рассказала вам о моем проекте?

Я подняла брови и вопросительно посмотрела на Анну.

– Нет…

Женщины обменялись взглядом заговорщиц. Лия продолжила:

– Мы хотели бы украсить дом вашими полотнами. Как видите, у нас белые стены. Получается чисто и светло, но мы с коллегами единодушны: здесь неуютно. Мы вспомнили о вас.

Я сразу подумала о Луизе Лебон: она встретила бы предложение Лии с восторгом и напомнила бы, что вот мне и представился случай почувствовать себя полезной. Но что, если я не справлюсь? Если мне на самом деле нечего им дать?

Лия ждала ответа, улыбаясь Анне, но я уже нашла выход из положения.

– К сожалению, я продала все оставшиеся работы.

– Да это же потрясающе! Поздравляю! Значит, вы напишете новые!

Анна посмотрела на меня, и я поняла, что попытка бегства провалилась. Я задумалась.

– Если вы не против, я хотела бы прийти еще раз, чтобы погрузиться в атмосферу этого места. Может быть, это поможет мне написать для вас картины. Я буду совсем незаметной.

Лия расхохоталась, хлопая в ладоши. За такой смех хочется ухватиться.

– Стать незаметной? Наоборот, будьте заметной, Фабьена! И приходите когда хотите. Я сказала вам тем вечером: у меня дома висит уже несколько ваших работ, а здесь мой второй дом. Для меня естественно повесить ваши картины в Доме «Тропинка».

Полная кипучей энергии Лия крепко пожала руку нам обеим в знак того, что «сделка» заключена.

Просьба Лии

Сидя в «Thym & Sarriette», мы ели сэндвичи по «выбору шеф-повара», то есть Фридриха.

– Клуб бегунов!

Анна все еще потешалась.

– Не смейся: когда я услышала название Дом «Тропинка», это первое, что пришло мне в голову.

– Ты ведь хотела отказаться, а?

– У меня нет вдохновения. Если бы мне предложили стать Мадам Мускул, я бы, может, и согласилась!

Я показала ей свой крошечный бицепс; от смеха Анны по-прежнему становилось легче.

– Сделай как собиралась: сходи туда несколько раз, чтобы прочувствовать атмосферу, и увидишь, к чему это приведет!

– Лия сказала, вы познакомились в Париже?

– Да, несколько лет назад, через общих друзей. Она тоже была в отпуске. Мы немного рассказали друг другу о себе, она уже тогда собиралась открывать хоспис в этих краях. Она медсестра. Я рассказала ей о тебе и о том, что ты живешь неподалеку, а она уже знала тебя как художницу.

Я смотрела на дно большой кружки с кофе, пытаясь разгадать свое будущее. Чертово желание покончить с ним еще возвращалось иногда ко мне в голову. Как ему удавалось туда проникнуть и за короткое время нанести столько вреда? Такое впечатление, что моя голова всегда открыта нараспашку плохим мыслям.

– Фаб, никто тебя ни к чему не обязывает. Если все происходит слишком быстро, скажи Лии, она очень открытая и уважает других.

– Ну, я потихоньку…

Фридрих вышел из кухни и встал перед нашим столиком, помахивая фартуком, гордый, как павлин. Он смотрел на нас смеясь и с удовольствием держал интригующую паузу.

– Перед вами – будущий владелец «Thym & Sarriette»!

Уже несколько лет Фридрих хотел купить ресторан, вдохнуть в него новую жизнь, а главное, полностью обновить меню.

– А месье Габури?

– Он решил выйти на пенсию и уехать куда-нибудь в теплые края. Он больше не выносит запаха кофе и горячих сэндвичей!

Я прыгнула Фридриху на шею, чтобы поздравить, и в тот же миг на входной двери зазвонил колокольчик. Анна постучала мне по плечу.

– Это Лия!

Лия казалась сильно обеспокоенной. Анна поднялась ей навстречу, и знаком пригласила меня присоединиться к ним. Фридрих явно расстроился, что его минута славы не продлилась и пятнадцати секунд.

– Вы что-то отмечали? Простите, что вот так свалилась как снег на голову, но меня попросили об одной особенной и, главное, совершенно неотложной вещи.

– Фридрих только что сообщил нам, что станет новым владельцем ресторана.

Лия помахала Фридриху, поздравляя с хорошей новостью.

– Ваш утренний визит не остался незамеченным. После обеда месье Дюбюк, один из наших пациентов, спросил, не вы ли художница Фабьена Дюбуа.

Сердце кольнуло. Я была уверена, что месье Дюбюк – тот самый мужчина, которого я заметила в комнате, когда мы шли по коридору. Его глаза были как два конца света.

Лия сжала мои руки.

– Фабьена, я знаю, что вы сейчас отдыхаете. Но у Жерара Дюбюка только одно предсмертное желание: посмотреть, как вы пишете картину.

– Ну конечно, Лия. Разумеется, я согласна. Только пообещайте мне кое-что взамен. Пожалуйста, перестаньте уже мне «выкать».

Довольная, она похлопала меня по плечу:

– Обещаю. Сходи возьми все, что нужно, тебя ждут.

Жерар Дюбюк

Я поставила чемодан и холсты на входе в комнату номер шесть. На двери была приклеена записка: «Не входите без стука, я могу быть раздет, и вам это зрелище не понравится».

Лия подошла следом за мной.

– Месье Дюбюк у нас три недели. У него отличное чувство юмора. Заходи, я представлю тебе его.

Лия трижды постучала, ей открыла пожилая женщина. В дверном проеме я увидела тело пациента, накрытое белой простыней. У меня подкосились ноги.

Месье Дюбюк умер прежде, чем я успела исполнить его желание.

– Жерар!

Я подпрыгнула от окрика его жены.

Жерар Дюбюк вытащил руку из-под простыни и начал ее стягивать, пока не открыл лицо.

– Что, уже и пошутить нельзя…

Я вздохнула с облегчением, и он подмигнул мне. Действительно, именно его я видела сегодня утром.

Лия представила нас друг другу, а его жена воспользовалась этим, чтобы сходить на кухню попить кофе. Мне было так неловко…

Это была не просто комната, а как бы продолжение его дома.