Случаи пятый.

Донат, 4 года 7 мес.

Родители обратились по поводу сильных страхов сына. Мальчик боялся посещения стоматолога, и хотя его «психологически готовили» к визиту, не мог избавиться от навязчивого страха, который проявлялся в бесконечных вопросах, будет ли ему больно (до 20–30 раз в день). Родителей это удивляло, так как ранее опыта лечения зубов у Доната не было. Во время приема у стоматолога мальчика вырвало, и начиная с этого момента рвота стала регулярной. Теперь симптом страха имел место и при приеме пищи. Донат начал бояться, что его вырвет даже при мыслях о приеме пищи и рвоте. Спазмы желудка начинались во время завтрака или обеда, купания в ванне, сидения на горшке и т. д., то есть в самых непредсказуемых ситуациях. Мальчик изводил себя и родителей вопросом «А если меня вырвет?». Любые объяснения не имели никакого действия. Таким образом, передо мной предстала вконец измученная семья: растерянные и угнетенные родители и бледный, с синими кругами под глазами, мальчик. В ходе беседы выяснилось, что и отец и мать мальчика имеют знания из детской психологии и понимают эмоциональную основу происходящего с Донатом.

Уже на первой консультации проявились яркие отличия в личностных особенностях родителей. Отец намного старше матери, прямой, резкий, не терпящий нотаций в свой адрес, с ярко развитым критическим мышлением, общительный, современный человек, искренне любящий сына, осознанно подходящий к воспитанию. Мать – мягкая, внимательная к людям, открытая, с собственным, но не категоричным мнением. Оба родителя имели самостоятельный бизнес, являлись приверженцами физической культуры. В семье постоянно возникали конфликты, касающиеся подхода к воспитанию сына. Например, как и во сколько укладывать его спать – отец перед сном подолгу играл и общался с Донатом, мать же считала необходимым соблюдать режим. Ссоры родителей происходили при сыне (они жили в однокомнатной квартире).

В семье сложилась традиция обсуждать и рационализировать проблемы, к этому был приучен и мальчик. Очень явно выделялось противопоставление семьи обществу: отец считал, что Донат не должен ходить в детский сад, так как его работники портят детей, наносят им психические травмы. Школы достойной он тоже не видел, потому часто размышлял о домашнем обучении, имевшем место в царской России. Немудрено, что Донат был уверен в своей исключительности, а также в том, что другие дети ничего собой не представляют, общаться с ними не нужно, а может, даже и вредно. То есть мальчик был искусственно ограничен в контактах с детьми. В свои четыре с половиной года Донат обладал развитыми интеллектуальными способностями, хорошо читал, умел писать. Любимая книга – энциклопедия о животных: он знал их виды и подвиды, прекрасно разбирался в динозаврах, знал наизусть их названия. И несмотря на это, он совершенно не умел общаться со сверстниками, дичился их. Можно сказать, что Донат испытывал противоречивые чувства к детям – с одной стороны, интерес, а с другой – страх и невозможность рационализировать отношения с ними.

С семьей был заключен договор об арт-терапии эмоционального состояния мальчика и периодических беседах с отцом. Работа проходила трудно. На первых сессиях мальчик не соглашался рисовать, вместо этого писал на бумаге тексты – простым карандашом или черной краской. В письменный текст мальчик включал все, что обычно дети передают с помощью рисунка. Объяснял отказы не неумением, а нежеланием рисовать. Помогали игры в песочнице, благодаря им удалось наладить контакт, преодолеть барьер сверхконтроля. Сначала игры с песком представляли собой зарывание множества мелких игрушек, потом в качестве развития добавились их поиск и выкапывание. Значительно позже Донат стал соглашаться на разыгрывание элементарных бытовых сюжетов с участием игрушечных животных, изображающих членов семьи. Это дало возможность начать проработку отношений мальчика с родителями, отдельно к матери и отцу, супружеской паре в целом, восприятию себя внутри семьи.

Параллельно продолжалась работа по привлечению мальчика к изобразительному творчеству. Как уже отмечалось, изначально Донат отказывался марать или штриховать. Поэтому в первые занятия включались задания, предполагающие больший контроль, в частности, конструирование из мозаики. Раскачивание стереотипов шло очень медленно. Постепенно, от встречи к встрече, у Доната уменьшалась тревожность, снижался страх перед неизвестным. Рвота прекратилась, но ей на смену пришли ранимость и обидчивость. Мальчик стал бурно реагировать на любую фразу, которая расходилась с его мнением, – слезами, скандалами, но при этом не уходил из кабинета. Отношения мальчика и психолога походили на военные действия «кто кого». Однако работа продолжалась. И несмотря на этап противоборства, Донат стал соглашаться рисовать, марать, действовать с гуашью. Постепенно его поведение стало более спонтанным, реакции спокойнее. В этой связи с родителями было согласовано включение мальчика в детскую арт-терапевтическую группу.

Следующий виток работы проходил в обществе детей. Самая большая сложность Доната заключалась в том, что для него совершенно неприемлемым было чье-то мнение, кроме своего. Его шокировало, что другой ребенок может не поделиться краской, влезть на его часть листа или придвинуть к себе большую часть песка. Возмущение и бессилие выражались в слезах, демонстративном отказе от деятельности, осуждении ребенка. Регулировать такие ситуации было сложно, так как конфликтными они были только с точки зрения Доната. Преодолевать эгоцентризм помогали задания на демонстрацию разности мнений, творческих замыслов. Природная потребность бытье детьми пересиливала противоестественное поведение, поддерживала мальчика в его непростых переживаниях. На последнем этапе работы Донат стал заметно уравновешеннее, терпимее к другим, свободен в творчестве. Однако все еще оставалась некоторая отстраненность от детей, наблюдательность.

Курс арт-терапии позволил мальчику приобрести необходимый опыт, с помощью которого он расширил представление о себе, соотнес себя и свои поступки со сверстниками. Мальчик не только пребывал в одном помещении с детьми, он попробовал себя во взаимодействии с ними. Аффективные реакции стали менее яркими. Высказывания мальчика позволили судить о том, что разнообразилось его отношение к миру: в них появилось не только интеллектуальное, но и эмоциональное, чувственное содержание.

Уменьшилась тревога, отношения с отцом стали менее категоричными. Родители перестали выяснять отношения при сыне, достигли определенного согласия в вопросах воспитания.

Состояние Доната отслеживалось и в дальнейшем. С нового учебного года родители определили мальчика в логопедический детский сад, куда он ходил с удовольствием, но нерегулярно. Влияние отца все так же имело решающее значение в формировании мировоззрения Доната.