– Господи Иисусе! – воскликнула Эмили у него за спиной. – Что с ним случилось?

Она выкрикнула имя сына и подбежала к нему, выдернула его из рук отца. Снова и снова Эмили звала Натана, каждый раз со все возрастающей жалобной беспомощностью. Несколько секунд спустя она снова заметила Томаса и в слепой панике накинулась на него.

– Что стоишь столбом? – закричала она. – Вызывай «скорую», бога ради! У него шок или что-то в этом духе!

Томас рванул к телефону; им овладело какое-то оцепенение, как будто это он впал в ступор.

Когда он повесил трубку, то смутно помнил, как говорил с кем-то из диспетчеров. Он надеялся, что сказал все что нужно, но на самом деле не помнил этого. Из головы у него не шли глаза Натана. Выражение этих глаз. Или, точнее, полное отсутствие в них разумного выражения. Его глаза казались… пустыми. Свет горит, но дома никого.

Его сына за ними не было.

Натан долго плыл куда-то. Его несло, как будто он лежал на плоту на мягко перекатывающихся волнах реки. Несколько раз он слышал звуки, бормотание и тяжелое дыхание, и птичий щебет. Был еще и запах. Пахло дымом.

Веки его затрепетали.

Натан очнулся в темноте и забился, пытаясь вырваться из колючих тряпок, которыми были связаны его лодыжки и запястья. Он принялся звать родителей, маму и папу, потому что, хоть они и не были больше вместе, они были вместе, когда он отправился чистить зубы. До…

До всего этого.

– Мама! – закричал он, и на глазах у него выступили слезы, торопливо покатились по щекам, чтобы освободить место для новых.

Он попытался вырваться из своих пут и со звоном ударился головой о что-то металлическое, на котором лежал. Металлическое, гладкое и холодное. Он всхлипнул, поднял глаза на темное небо, на котором мерцали громадные рыжие звезды, на высоченные деревья, коричневые и морщинистые, склонившиеся словно для того, чтобы взглянуть, как его провозят мимо. Казалось, им больно, этим деревьям.

Откуда-то потянуло запахом костра.

Натан снова позвал маму.

– Заткнис-ссь, маленький негодник, – пророкотал низкий голос.

Натан вытянул шею, чтобы выглянуть из металлического ящика, в котором его мчали под звездами. В темноте светились зеленые глаза Кошачьи глаза. Рыжие звезды отразились от длинных, острых, как бритва, клыков.

– Ты не взаправдашний, – прошептал Натан.

В тот же миг движение прекратилось, и его металлическая повозка – он понял, что это тачка, – лязгнула о землю. Зеленые глаза приблизились, и Натан смог разглядеть его по-настоящему: громадного саблезубого тигрочеловека, которого он всегда боялся в отцовских книжках. Только не умного и мягкого, как в этих книжках. Жестокого, а не умного. Грязного и свалявшегося, а не мягкого.

Натан закрыл глаза и закричал громче. Пусть это все исчезнет. Это не взаправду. Он знал, потому что папа всегда говорил ему так, давал честное слово, что в его книжках все не взаправду. Все выдуманное, для детей, для мальчиков и девочек, таких же, как он.

– Ссслыхал, Ссскалоголовый? – сказал Боб Долгозуб в темноте за зажмуренными веками Натана. – Этот негодник говорит, что мы не взаправдашшшние.

Длинная теплая меховая лапа легла на лицо Натана, и он захныкал и обмочил штанишки, а ведь он уже больше года не писался. Острый коготь расцарапал ему лицо, и он завизжал, принялся жутко кричать.

– Да этот пацан мертвого из могилы поднимет, – буркнул неподалеку негромкий голос, похожий на рокот грома.

Но Натан не слушал. Натан кричал. Он открыл глаза, дыхание вырывалось судорожными толчками; тачку снова подняли и покатили.

– У-у! – рявкнул Боб Долгозуб, и вопль Натана взвился на новую высоту. – Значит, мы не взаправдашние, а, сопляк?

И оба снова зашлись смехом, а Натан все визжал, пытаясь отвернуться в другую сторону от Боба Долгозуба. Теперь он видел Скалоголового, нечеловечески широкоплечего, уродливого мужчину, ниже ростом, чем мама Натана. Борода и волосы у него были длинные и грязные, голова над левым глазом раскололась, и из трещины поднимался зловонный дым.

В книжках Скалоголовый всегда был злым, но он был еще и глупым Глупость делала его забавным. Но Натан больше не считал его забавным. Мальчик всхлипывал, слезы струились по его лицу, и он продолжал вертеться в тачке, пока его ноги не оказались свисающими с той стороны, с которой ее толкал Боб Долгозуб. Он слегка выпрямился, его глаза забегали по сторонам, впитывая все, что видели.

Да, это был Обманный лес. Но не Обманный лес из папиных книг. Натан решил, что они на Путаном пути, магической дороге, которая вилась по всему Обманному лесу. А это, возможно наверно Большой Старый сад, в котором растут великанские яблони, на которые так здорово забираться и качаться на них. Их огромные яблоки краснее, чем лакрица, и такие сочные, как никаким другим яблокам и не снилось. Тут есть чем хвастаться в мире, где яблокам, вероятно, действительно что-то снится.

Но это был не Большой Старый сад. Не совсем. Он выглядел так, как если бы был им много лет назад. Но только не теперь. Деревья были корявые и темные, слишком страшные, чтобы на них забираться. Даже опасные. И яблок тоже больше не было, если не считать падалицы на земле по обеим сторонам Путаного пути.

Натан был еще совсем малыш, но он знал, как пахнут гнилые фрукты. И дерьмо. До него доносились оба эти запаха, хотя ветерок дул едва-едва и он изо всех сил старался не дышать носом.

Он утер слезы, все еще негромко всхлипывая где-то глубоко внутри себя и даже не осознавая этого. Но Долгозуб и Скалоголовый, похоже, не собирались делать ему ничего плохого, пока он сидел тихо. Впрочем, это вряд ли многое меняло; ему было слишком страшно, чтобы говорить что-то еще. Слишком страшно, чтобы заняться еще чем-нибудь, кроме как оглядываться по сторонам с ужасом и печалью.

Обманный лес как будто бы умер. Как будто бы кто-то убил его. Если они продолжат идти по Путаному пути, то в конце концов придут в край Колокольчиков и Свистулек, а потом к реке Вверх, и Натану не хотелось даже думать о том, что могло произойти со всеми теми людьми, которые жили в тех краях.

Разве что… В общем, всегда существовала возможность, что он найдет кого-нибудь, кто сможет спасти его от Боба и Скалоголового. Он с надеждой крутил головой, оглядывая разоренный сад в поисках какого-нибудь признака того, что помощь близка.

– Даже не думай об этом, сссынок, – прошипел Боб Долгозуб. – Теперь ты нашшш. У босссса болышпшие планы на тебя.

Натан старался не обращать на саблезубого тигрочеловека внимания, старался как мог, а мог он не особенно хорошо, принимая во внимание то, как сильно он боялся Боба. Он оглядывал лес, вслушивался в рыжезвездную ночь, надеясь увидеть знак, что помощь скоро подоспеет.

Именно тогда и начались крики. Справа, из глубины сухостоя Большого Старого сада, донесся жуткий, тоскливый вой. И Натан ощутил резкий и терпкий запах свежих апельсинов.