Во Франции произошла еще одна сцена, хотя, впрочем, скорее история, чем сцена. История, которую я рассказан Лили, когда мы летели обратно в Лос-Анджелес. Но, пожалуй, ее я расскажу чуть позже. Пусть эта часть закончится на смерти и надежде. На реальной возможности счастья. Вот мы с Лили вместе смотрим в маленький круглый иллюминатор самолета на мир внизу. Мир, который стал бы нашим, если бы не ребенок.

Зачем нам тащить в новый час тряпье и старье?

Эмерсон

Мэри как-то рассказала мне об одной супружеской паре, которая поехала в отпуск в Таиланд. Они шли по улице какого-то городка и увидели маленького щенка, лежащего на земле. Щенок был прелестный, но бездомный, и муж и жена поняли, что, если не спасут его, он погибнет. Так что они его подобрали и как-то провезли с собой домой. В Америку.

Щенок подрос и стал настоящим очаровашкой — ласковым и милым. Любил сидеть у хозяев на коленях, когда они смотрели телевизор. Но еще у них жила кошка, которую пес ненавидел и всегда гонял. Как-то раз кошка исчезла, а потом муж обнаружил косточки или что-то в этом роде возле собачьей подстилки.

— Брось! Собака съела кошку?! С шерстью и со всеми делами?

— Погоди, дальше будет еще круче. Песик сожрал кошку, с шерстью и со всем прочим, и это заронило в душу хозяев маленькое такое подозрение. И они отвели собаку к ветеринару — боялись, что она может скушать еще кого-нибудь по соседству. Ветеринар глянул на нее разок и сказал: «Это не собака. Не знаю, что это такое, но только не собака».

— А кто же? И что сделали хозяева?

— Отнесли в зоопарк. И знаете, что там выяснилось? Песик оказался крысой. Гигантской сиамской крысой — так, кажется, они называются.

— Они держали в доме крысу?!

— Гигантскую сиамскую крысу.

— И что же они с ней сделали?

— Усыпили.

Линкольн повернулся к матери и спросил:

— То есть они ее убили?

— Да, милый. Слушай, Макс, это правда?

— Мэри говорит, что да.

Было воскресенье, зима. Мы все втроем сидели в пижамах за кухонным столом, каждый читал свой раздел газеты.

Мы съехались через два месяца после возвращения из Франции. Перемена оказалась нелегкой для всех нас, но трудней всего далась Линкольну. Мы с Лили решили жить вместе, побуждаемые любовью и надеждой. Мы знали, что без трудностей не обойтись, но испытывали душевный подъем, который сопровождает надежду на подлинное и долгое счастье. И вот, подобно дипломатам, ведущим переговоры о запрещении испытаний ядерного оружия, мы как можно деликатнее оставили мальчика в неведении, а потом разработали такую линию поведения и нашли такие слова, чтобы он почувствовал, будто это решение принимал и он тоже.

Линкольн привык, что мать принадлежит ему одному. Я понимал, что он вовсе не такой уж эгоист, просто ему, как всякому другому, нравилось быть для кого-то центром мироздания. Они с Лили прожили вместе, одни, десять лет. Линкольн был ее историей, а Лили — его скалой и истиной. За эти годы у нее случались романы, дважды — серьезные, но все-таки они никогда не угрожали их отношениям — прямой линии между двумя точками. Отец Линкольна, Рик Аарон, был для мальчика сказкой, призраком. Он представлялся сыну великаном десяти футов ростом, авантюристом, Зорро и так далее, но оставался скорее легендой, чем живым человеком.

Лили и Рик познакомились в колледже Кеньон. Рик был красивый студент — математический гений, с длинными волосами, собранными в холеный хвост, обладатель синего джипа и блокнота стихов собственного сочинения толщиной в двести страниц. Занимался фотографией, каллиграфией, знал все об орнитологии. Лили он в равной мере очаровал и встревожил. Почему сей Сверхчеловек заинтересовался Лили Марголин, студенткой языкового факультета? Лили была хороша собой, достаточно уверена в себе, чтобы не тушеваться в разговоре, и любила заниматься сексом больше, чем почти все ее подружки. Но — Рик Аарон принадлежал к тому редкому сорту людей, которые всюду становятся центром внимания. Мужчины его не любили, но старались стать его друзьями. Женщины бросали на него чересчур долгие взгляды, иногда даже приоткрыв рот. Он пользовался репутацией сердцееда, но, судя по тому, что удалось узнать Лили, бывшие подружки Рика гордились романом с ним и редко говорили о нем гадости. Даже злословили о нем не так уж зло: слишком впечатлителен, слишком пылок, слишком поглощен собой. Лили нравились эти качества. Кроме того, разве одаренность не давала Рику права на эгоцентризм? От него Рик показался Лили лишь еще более привлекательным, когда направил на нее свое ослепительное внимание. Однажды ей даже приснилось, что Рик — маяк. Человек-маяк, достаточно сверкающий и могучий, чтобы озарить всю ночь. Единственная странность сна состояла в том, что голова Рика поворачивалась на плечах на триста шестьдесят градусов. Но в тот момент Лили это показалось лишним доказательством того, что он настоящий маяк.

И уж ее-то он точно освещал! У Лили уже были парни. Даже сейчас она встречалась с одним из другого колледжа, но он, да и все остальные, не шел с Риком ни в какое сравнение. Часть очарования Рика заключалась в том, что, хотя он учился всего лишь на втором курсе, Лили воспринимала его как мужчину. Чудесно, что временами он становился глупым и прелестным, как мальчик, но сила и любознательность делали его уверенным в себе, спокойным — взрослым. Они познакомились в сентябре, а на Рождество Рик подарил ей переплетенный в кожу альбом ручной работы со стихами собственного сочинения и фотографиями, который сделал специально для нее. Лили несколько месяцев копила деньги и купила ему специальный объектив для фотоаппарата, а теперь, держа в руках прекрасный томик черной кожи, водя большим пальцем по обрезу страниц, чувствовала себя поверхностной мещанкой. Что такое объектив по сравнению со стихами?

Чем более внимания уделял ей Рик, тем больше Лили блаженствовала и нервничала одновременно. Она ждала какого-то несчастья. Или что ей, по меньшей мере, предъявят счет на всю действительную стоимость Рика и их отношений. Большинство людей считает, что заслуживает лучшего, чем имеет.

Беда в том, что, если нам вдруг случится заполучить «то самое», мы становимся жутко мнительными.

Счет пришел вскоре после того, как они стали жить вместе и Лили оправилась от того эпизода с мистером Аароном и огурцами. Как-то вечером Рик объявил, что на время бросает учебу. Он пропускает семестр и отправляется в Сан-Франциско, посмотреть, почему о нем столько шуму. Подобно опухоли мозга или смертельной болезни, которая годами дремлет в нашем теле, пока не пробудится и не начнет пожирать нас изнутри, Рика внезапно постигла не то страсть к путешествиям, не то безответственность — смотря с какой стороны на него взглянуть. Хороший мальчик, хороший студент, паинька, Рик внезапно решил отправиться странствовать и узнать, что он упускает в жизни. Вот так вот просто. К сожалению, он оставлял (среди прочего) молодую женщину, безнадежно к нему привязанную и готовую примириться с любым романтическим бредом, лишь бы с ним не расставаться. Лили даже спросила, не может ли поехать с ним. Она сделала поразительное открытие. Оказывается, такие чувства в самом деле существуют! Она и впрямь встретила человека, ради которого готова пожертвовать всем. Если бы он позволил, Лили бросила бы старую жизнь. Но Рик не захотел. Не потому, что пекся о ее благе. Он ответил ей фразой из какого-то дурацкого ковбойского фильма: «Мужчина должен делать то, что должен», — и оставил ее на пороге дома в Гамбиере, штат Огайо, смотреть, как его синий джип удаляется, исчезая в закатном солнце.