– Какие средства ты имеешь в виду?

– Ты это увидишь, если только попытаешься нарушить ваш кантрокт.

– Что-то подобное мне уже говорили кожемыши. Значит, ты тоже считаешь, что у меня нет никакой надежды выйти отсюда живым?

– Я этого не сказал. Я вообще-то по натуре опмитист, и моим цинприпом является надежда. Но твой случай действительно на редкость сложен. Мне нужно как следует об этом поразмышлять.

От порыва ветра зашелестели листья на ветках, украшавших дымоход. Эхо обернулся. Вдали ползли тяжелые грозовые тучи.

– Кламитические условия в ближайшее время ракидально изменятся, и тогда здесь, наверху, станет очень неуютно, – сказал филин. – Атфосмера заряжается эректличеством, давление на барометре растет – наверняка будет гроза. Я пойду в подвал, чтобы поймать пару мышей. Я, к сожалению, должен сам заботиться о своем пропитании.

– Возьми себе пару колбасок, – предложил ему Эхо.

Филин состроил недовольную мину.

– Нет, нет, нет, я принципиально не притрагиваюсь ни к чему, что готовится на чертовой кухне Айспина. Это одно из моих самых главных правил.

– Как хочешь, – сказал Эхо, – но ты многое теряешь.

– Я бы посоветовал тебе тоже найти себе подходящее сухое место, – сказал Фёдор.

– Хорошо. И большое спасибо за приятную беседу и добрые советы.

– Это была не приятная беседа – это была конспаритивная встреча. И это не были добрые советы – это были стартегические размышления. С этого момента мы одна команда.

– Команда?

– Общность судьбы. Братья по духу. Товарищи в борьбе. Скоро мы увидимся снова.

Фёдор Ф. Фёдор закрыл глаз и исчез в дымоходе.

Царапка покрутился, разглядывая небо. Над Синими горами сгущались плотные дождевые тучи, теплый влажный ветер становился все сильнее, и Эхо чувствовал себя все неуютнее – ему не хотелось, чтобы гроза застала его здесь, на крыше. В его голове царила сплошная неразбериха от сказанного Фёдором и от его искаженных иностранных слов, к тому же он обессилел от обильной еды. В результате он решил вернуться в дом и немного поспать, чтобы переварить услышанное и съеденное. В конце концов, это было насыщенное событиями утро.

Эхо едва верилось, что ему удалось сбежать от Айспина. Он просто плюнул на договор, тайком улизнул из замка и побежал через всю Следвайю, чтобы впервые в своей жизни пересечь границу города. Он опасался, что мастер ужасок сразит его ударом молнии с дистанционным управлением или превратит его в камень, но не случилось ничего подобного. И вот он уже находился в горах, которые видел с крыши Айспина. По обеим сторонам возвышались серые отвесные скалы, которые были выше стен на улицах Следвайи и даже выше замка мастера ужасок.

Но неожиданно все вокруг загремело и рухнуло, шум чеканящих шагов и лязгающих костей летел со скал, раздаваясь то тут, то там. Эхо сразу понял, откуда шел этот грохот. Это был угрожающий звук, который производил мастер ужасок своими подбитыми железом подошвами. Вместе с ним появился и ужасающий запах серы и фосфора. Затем горы целиком опустились в темноту, как при неожиданно начавшемся урагане, и Эхо, опасаясь увидеть худшее, посмотрел наверх. И он увидел одетого в черный парадный костюм Айспина, возвышавшегося над всем, что его окружало, превратившегося в великана, выросшего в тысячи раз и превосходившего по своей высоте даже горы. Он наклонился и небрежным движением руки сбросил с одной из гор вершину, которая с грохотом покатилась вниз, разлетаясь на тысячи фрагментов, и затем превратилась в неудержимую лавину, несущуюся на Эхо. Он хотел убежать, но его ноги будто налились свинцом, и он едва мог оторвать их от земли. Лавина с грохотом приближалась, мимо него полетели первые камни, но когда он присмотрелся, то с ужасом понял, что это были не осколки пород, а катящиеся головы с лицом мастера ужасок.

– Безотзывное обязательство! – кричала одна из голов.

– Нерасторжимое юридическое обязательство! – вторила ей следующая.

– Беспощадное уголовно-правовое преследование! – добавляла другая.

Эхо проснулся. Он лежал в своей корзинке за печкой Айспина в невероятно неестественной позе. Одеяло так туго было намотано вокруг его тела, что ноги у него были практически скованы. Видно, во сне он вел ожесточенный бой с одеялом. Он со стоном и кряхтением высвободился из одеяла и потом сонно и неуклюже вылез из корзинки.

Гроза уже разразилась прямо над замком, когда Эхо шел по коридору в лабораторию Айспина. Дождь хлестал в открытые окна, а молния так ярко освещала помещение, что царапка вынужден был зажмуривать глаза. «Закрытые окна, – бормотал Эхо, втянув голову в плечи. Хорошо бы закрыть окна».

Айспин уже ждал его. Он решил воспользоваться стихией, чтобы продемонстрировать царапке сногсшибательный алхимический эксперимент. Что больше подошло бы для этого, чем кулисы лаборатории с ее высокими остроконечными окнами, за которыми проплывали дождевые тучи? Что могло служить лучшим акустическим музыкальным сопровождением, чем устрашающе близкие раскаты грома? По всему помещению были расставлены десятки горящих болевых свечей, которые своим мерцающим светом и сдерживаемыми стонами создавали нужный дискомфорт.

На мастере ужасок была бархатная мантия винно-красного цвета с золотой аппликацией и трехконечная шляпа из черных как смоль вороньих перьев, которая еще больше делала его похожим на дьявола, чем обычно. Он стоял возле своего жирового котла, под которым, как всегда, исправно горел огонь, но на сей раз в нем не варились никакие экзотические животные. То, что в нем бурлило и кипело, казалось обычной водой.

– Ну что? Как ты пообщался с кожемышами? Соответствовал ли завтрак на крыше твоим запросам?

– Не могу пожаловаться, – ответил Эхо. – Крыша великолепная. Ну а к кожемышам надо привыкнуть. – О встрече с Фёдором Ф. Фёдором он намеренно умолчал.

– Хорошо, – сказал Айспин. – Мне кажется, что ты уже немного поправился.

Неожиданно раздался мощный раскат грома, и Эхо съежился. С тех пор как его выкинули из дома, он научился серьезно относиться к грозе. Это была не детская боязнь, которая заставляла его трепетать при каждом раскате грома и каждом ударе молнии, это было вполне обоснованное опасение возможной катастрофы. Он видел, как сильнейшие молнии расщепляли могучие дубы и сжигали амбары. Лаборатория находилась на большой высоте, в центре плотных дождевых туч, которые проникали через оконные отверстия. Здесь всюду стояли лабораторные приборы из серебра, меди и железа, что являло собой опасные объекты для статических разрядов. В этом помещении было так много легковоспламеняемых, взрывоопасных материалов и порошков, что одной-единственной молнии было бы достаточно, чтобы весь замок взлетел на воздух. Но мастер ужасок так спокойно орудовал у котла, что казалось, будто он наслаждается рискованностью всей этой ситуации. Да, Эхо подозревал, что мастер за его спиной тайно управлял грозой.