Черт возьми, да ей просто могло показаться, что, если меня сцапают, это будет забавно. У джиннов свой юмор. Весьма незатейливый.

Да, мне придется обо всем этом позаботиться, и не затягивая. У меня имелось нехорошее предчувствие насчет того, что Армандо Родригес просто так не отвалит и, если найдет что-либо, способное послужить ему рычагом, будет давить изо всех сил.

Я уже начала думать, что хуже, чем сейчас, мне сегодня не будет, но тут сверху донесся раскат грома. Оказывается, пока я гадала о том, как мне не угодить в тюрьму, небо над торговым центром стали затягивать облака. Я вытянула ладонь, и прямо в нее угодила крупная дождевая капля. Холодная, как та вода, которой меня поливали в студии.

— Нет! — простонала я, глядя на тучи. — Это невозможно.

Еще пара капель угодила в меня, доказывая, что еще как возможно. Дивный Марвин в конечном счете опять оказался прав. Похоже, кто-то, и уж точно не я, позаботился о том, чтобы он оказался прав. Я прибегла к эфирному зрению и обнаружила следы вмешательства, нарушившего равновесие всей системы графства Броуард. Хуже того, насколько я могла судить, поблизости не было ни единого Хранителя. Помимо меня. А мне, как известно, было строго-настрого запрещено производить какие-либо манипуляции с погодой, под страхом ампутации всех моих способностей с помощью тупого ножа.

Не хватало только, чтобы на меня повесили и это.

А ведь мне, черт возьми, совсем не нравится Марвин.

Шторм явление не простое, а комплексное. Один лишь нагрев морской воды солнцем еще не вызовет шторма. Шторм — это результат уравнения, в котором должны быть правильно подобраны и ветровые, и водные, и температурные составляющие. Плюс некая толика удачи, необходимая, чтобы он разросся.

Юный, только зарождающийся шторм еще весьма уязвим и хрупок: его может прикончить в зародыше внезапно изменившийся ветер или перепад атмосферного давления. Такой шторм подобен младенцу в материнском чреве, как бы ни был он потенциально могуч, на этом этапе разорвать его в клочья почти ничего не стоит. Это будет совершенно незаметно, даже для меня, при всей моей подготовке. Практически никаких усилий. Пока.

Однако по мере того, как работает погодная кухня и повышается температура, ветры стабилизируются, а облака становятся все плотнее и тяжелее. Постоянно трение перегружающих облака капель порождает энергию, энергия производит нагрев. Шторм подпитывается и сверху, солнцем, и снизу, теплой, как кровь, водой, а сердцевина его формируется где-то посередине, сокрытая в тумане. При наличии нужных условий штормовая система способна поддерживать себя сама не один день, существуя за счет собственных энергетических ресурсов, за счет трения и массы.

В данном случае система существует уже несколько дней. Больше нескольких недель такой системе не продержаться: она должна разрядиться или постепенно, или стремительным напором.

Сейчас возможно и то, и другое.

Медленно, широким фронтом, катятся над водой белесые облака, дрейфует серое марево. На поверхность колышущегося внизу океана не проливается ни капли дождя, влага втягивается обратно, концентрируясь, утяжеляясь. Когда происходит сгущение тумана внутри облаков, возникают особые условия. Вода интенсивно поглощает энергию, наливаясь грозовой яростью. Облака темнеют и уплотняются. Пока они плывут над водной гладью, они распластаны, растянуты, но механизм в сердце шторма продолжает работать неустанно, собирая и запасая энергию на будущее.

Пока это все еще ерунда. Так, летний шквал, способный вызвать разве что раздражение.

Но теперь он уже начинает осознавать себя.

К тому времени, когда мы прервали Великий Поход за Покупками, чтобы перекусить, Сара, Черис и я уже так нагрузились пакетами, что их содержимого хватило бы для оснащения экспедиции на Эверест, с тем чтобы ее участницы выглядели в высшей степени восхитительно, причем отирались преимущественно на пляже.

Сара по натуре являлась прирожденной манекенщицей. В отличие от меня, с моими округлыми изгибами, она обладала той особой, изысканной угловатостью, которая вызывает зависть и зачастую служит образцом для пластических хирургов. Разрыв с Отставным Французом (как я окрестила Кретьена) не уничтожил ее шарма: разве что вокруг глаз появились морщинки, вместо прически на голове образовалось черт знает что, на ногах кошмарная обувь, а в сознании кислое отношение к мужчинам как таковым. О морщинках позаботился тонирующий лосьон. Волосами храбро занялись «Тони и Гай». Со стороны «Прада» была проявлена явная склонность к аксессуарной терапии. Оставался лишь вопрос о настрое и отношении к мужчинам. По моему разумению, тут могли помочь шоколадные обертывания, но Сара, с ее фигурой, на это бы не пошла, я уже подумывала о том, чтобы отправить ее в клуб бывших жен, на психотерапевтический сеанс, позволяющий отвести душу в нытье и жалобах.

— Любовником он был никудышным, — заявила она, примеряя туфли. Ножки, надо сказать, у нее тоже были что надо. Длинные, стройные, элегантные — такие, какие хочется потрогать любому мужчине. Даже продавец, которому, в принципе, должны были осточертеть ноги покупательниц, выглядел возбужденным, когда, придерживая за пятку, просовывал ее ступню в маленькую остроносую туфельку. Надо же, персональный сервис. В наше время такое обслуживание встречается лишь в лучших магазина, но, с другой стороны, он ведь хотел продать ей туфельки, стоящие дороже среднего телевизора.

— Кто? — спросила Черис, присматривавшаяся к паре лодочек на маленьком каблучке. Должно быть, предыдущий монолог, посвященный недостаткам Кретьена, она пропустила. Я, со своей стороны, печально созерцала рубиново-красную пару сандалий, на которые копила и которые, как мне думалось, теперь трижды успеют выйти из моды и вернуться обратно, прежде чем я при таком подходе Сары к покупкам смогу снова их себе позволить. Но делать было нечего. Я сама ее сюда притащила, да и ей на самом деле требовалось облегчить душу таким способом.

— Мой бывший, кто же еще, — ответила Сара, отставив ножку в сторону, чтобы взглянуть, как смотрится на ней туфелька. Смотрелась, я не могла не признать, великолепно.

— У него имелась ужасная привычка делать, понимаешь ли, это дело языком…

Лично мне показалось, что это явно избыточная информация.

— Я, правда, не уверена, что готова к такому уровню сестринского общения. Пойду выпью мокко. А вы, девчонки, продолжайте.

Сара улыбнулась и помахала рукой. А почему бы и нет: моя карточка находилась у нее в кошельке, а у меня при себе имелась разве что десятка наличными.

Выпотрошенная младшая сестрица.

Я направилась к выходу, в то время как Сара принялась удивлять продавца и Черис вовсе уж непристойными байками о своем муженьке. Речь там шла о костюме Человека-паука, спрей-нитях и простынях на липучках.

Я ускорила шаг.

Снаружи царили шум и гомон. Кругом было полно мамаш, крикливых детей и раздраженного вида одиноких матрон с магазинными пакетами, не говоря уже о множестве суровых седовласых пенсионерок в серых шерстяных душегрейках, а порой и с палочками. Мне пришлось прижаться к стенке, чтобы пропустить стайку мамочек с колясками, за ними проследовала компания деловых женщин, все в галстуках и с портфелями. А вот мужчин почти не попадалось, во всяком случае, одиноких. Рядом с каждым, которого я видела, имелась прикрывавшая его, как живой щит, особь женского пола.