— А что будет с этими домами? — продолжала спрашивать Иви, сделав размашистый жест.

— О, они, конечно же, станут исключением. Не беспокойтесь. Жители Гамбурга не отдадут эту роскошную часть своей истории. Ситуация с жилыми домами в бандитском квартале совсем другая. С тех пор как в тридцатые годы там бушевала холера, власти начали задумываться о том, какие санитарные меры предпринять, чтобы сделать жизнь людей в этом районе более здоровой.

— Выселить людей и все снести — это в любом случае очень действенный способ, — насмешливо заметил Франц Леопольд, но Алиса все же обратила больше внимания на голос госпожи Элины. Не было ли в нем легкого намека на неуверенность, а может, даже на тревогу?

Алиса наклонилась к Иви.

— Наверное, было бы неплохо взглянуть хотя бы одним глазком на эти планы.

— Может, госпожа Элина разрешит тебе посмотреть на них?

— Ах, неужели ты думаешь, она нам их покажет?

— Попытаться стоит!

Но пока Алиса искала для этого подходящую возможность, предводительница Фамалия объявила, что сейчас занятия будут продолжены.

— Следуйте за Мариеке, она проведет первые два урока. Позже мы займемся пресловутым чесноком.

Служанка в теле привлекательной семнадцатилетней девушки повела наследников этажом выше, где рассказала об исследованиях Абрахама ван Хельсинга, профессора Амстердамского университета, одного из наиболее опасных охотников на вампиров всех времен, которого она лично встречала уже дважды.

Главный инженер Франц Андреас Майер и архитектор Карл Йохан Кристиан Циммерманн остановились на минутку возле большой кучи строительного мусора. Их взгляды перебегали с горы измельченных камней, строительного раствора и гнилой древесины к наполовину разрушенным стенам дома.

— Вы хорошо работаете, — сказал инженер.

— Да, мы все делаем по плану, — ответил архитектор.

Держа в руках свернутые чертежи, они шли вдоль судоходного канала к речному порту. Было такое ощущение, будто, сделав несколько шагов, они попали в совершенно другой мир. Здесь еще чувствовалась безутешность района бедняков, а рядом стояли купеческие дома, свидетельствующие о благополучии и успехе. Оба мужчины остановились и уставились на фасады зданий.

— Это позор, но мне пришлось убеждать сенаторов в том, что они нанесут вред общему делу, если не согласятся, — сказал архитектор.

Инженер кивнул.

— Что бы мы делали с несколькими домами посреди нового склада? Каждый потерянный метр — это потерянные деньги. Даже если мне придется с тобой согласиться. Жаль только старые строения, которые свидетельствуют о славном прошлом Гамбурга. Но что нам с этого? Мы ведь не будем равняться на наше прошлое. От этого никому не станет лучше. То, как мы сегодня крутимся в колесе мировой торговли, важнее всего. И если для этого нужно будет снести несколько красивых зданий, так тому и быть. Большую часть этих домов все равно уже уничтожил великий пожар. Этого никто не хотел, но ничего изменить невозможно.

Оба мужчины продолжили свой путь, пока не остановились перед двумя прекрасными зданиями.

— И тебе удалось чего-нибудь достичь? — спросил архитектор.

Франц Андреас Майер покачал головой.

— Со всеми остальными владельцами продажа уже оговорена. Некоторые из домов все равно принадлежат городу. Но что касается этих двух зданий, то здесь какая-то загадка. Не важно, по какому следу я иду, все равно теряюсь в тумане.

— А коммунальные платежи? Я имею в виду, кто-то же платит взносы и налоги. Следует проследить за платежами.

Инженер недовольно фыркнул.

— Полагаешь, я сам до этого не додумался? Деньги поступают регулярно уже несколько веков, но мне не удалось найти никого, с кем можно было бы договориться о продаже. Сенат говорит, что нам нельзя сносить здания просто так, поскольку это дело чести купечества, а я говорю, что промедления мы не можем себе позволить!

Архитектор небрежно махнул рукой.

— Пускай господа финансисты еще раз подсчитают, сколько стоит каждый день. Когда сенаторы услышат, о каких деньгах идет речь, они быстро изменит свое мнение. Они получили все акции общества и поэтому хотят максимальной прибыли.

— Надеюсь, ты прав.

Архитектор задумчиво рассматривал украшенную искусной железной ковкой дверь.

— Что здесь?

— Может, нам просто войти и посмотреть? Возможно, там нам удастся раздобыть какую-нибудь информацию о владельцах, — предложил инженер.

Архитектор покачал головой.

— Не знаю. Это будет похоже на взлом.

— Ну да. Хотя мы же ничего не собираемся красть. Мы просто хотим помочь владельцу воспользоваться его правом.

— Исключено. Нельзя просто так открыть дверь.

— Я могу по крайней мере посмотреть, закрыта ли она, — сказал Майер. Он хотел взяться за необычную дверную ручку, но рука его не слушалась, как будто жила собственной жизнью и не хотела, чтобы пальцы прикасались к этой двери. Инженер с трудом перевел дыхание.

— Что с тобой?

— Не знаю. Я внезапно почувствовал себя таким слабым, и, кроме того, мне кажется, нам следует бежать от этого места как можно дальше. — Он неуверенно засмеялся. — Я заболею гриппом, а ведь именно этого я и опасался. Давай уйдем.

Но теперь и архитектором овладело любопытство. И хотя его лицо исказила гримаса, как будто он страдал от ужасной боли, он медленно вытянул руку и прикоснулся к двери. К удивлению обоих, ручка беззвучно поддалась.

— Ну тогда, — сказал главный инженер Майер, — раз дверь была не заперта, никто ни в чем не сможет нас обвинить. Мы подтвердим, что не хотели ничего противозаконного. После тебя.

Он отошел в сторону, чтобы уступить дорогу коллеге, но тот отказался.

— Нет, нет, это была твоя идея. Я буду идти только за тобой.

Они наклонились вперед, чтобы осмотреть большой зал, но никак не могли решиться переступить порог.

— Все же мы должны поручить обыск одному из сенаторов, — сказал архитектор.

Инженер с серьезным видом кивнул, но затем резко покачал головой.

— Это же безобразие. Мы уже на месте, и дверь открыта. Почему же мы стоим, как две девочки, которые не решаются войти в темный подвал?

У него появилось странное чувство, от которого свело желудок. Опасение, или лучше сказать, откровенный, холодный страх, от которого волосы встают дыбом, а на висках появляются капли пота.

— Грипп, — попытался он оправдаться. А что еще ему оставалось делать?

Архитектор немного продвинулся вперед, чтобы увидеть зал хотя бы до лестницы. Внезапно он сделал три шага внутрь. Как будто ведомый кем-то, Андреас Майер приказал своим ногам ступать вперед.