Разговаривать с ребенком – это значит открывать ему мир посредством слова и изображать при помощи языковых средств картины и образы его ежедневной жизни, включая и эмоции, которые он при этом испытывает. Воплощая в словах каждый объект, каждого человека, описывая прошлые, настоящие и будущие события и ситуации, мы учим ребенка понимать смысл, значение этих слов. И в таком случае будет легко успокоить его волнение, например, по поводу шума текущей из крана воды, назвав все своими именами. Разговаривая с ним, не следует забывать упомянуть о месте отсутствующих родственников, о которых у него остались весьма смутные воспоминания и которые почти стерлись из его памяти.

И даже при отсутствии отца мать должна рассказать малышу о месте этого родителя, о его роли в жизни ребенка. Ее же роль сводится к тому, чтобы, даже несмотря на «его отстраненность (…), он присутствовал в рассказах матери» (21). Потому что единственное, что отличает язык от элементарного средства обмена информацией, от закодированных сигналов животных, – это его символическое значение, его уникальная возможность выразить в словах прошлое и будущее, представить здесь и сейчас отсутствующих или ушедших из жизни родственников, выразить в словах самые мимолетные эмоции. Дольто придавала большое значение знакомству ребенка с генеалогическим древом: он должен знать, к какой ветви относится, от кого произошел и где его истоки. И в наши дни даже в большей степени, чем во времена Дольто, мы ощущаем в этом необходимость ввиду «перекраивания» семей. Дать ребенку возможность определить свое место в череде предков, понять, откуда он родом, – это целая программа, которая может быть реализована только при условии формулирования, выражения в словах, как его роли, так и роли и места всех основателей клана, умерших или живых.

Говорить о влиянии языка на детей – это значит прикоснуться вместе с Дольто к размышлениям, охватывающим широкий спектр проблем, и задать себе вопрос о том, какие ошибки чаще других встречаются в родительском поведении и почему следует воздерживаться от обидного молчания, жестов, слов, иногда принимающих вид насилия. А относительно того, что по праву принадлежит ребенку, что он обязан знать как свои пять пальцев, так это истоки своего происхождения, корни, имена и жизнь предков.

И родителям предстоит сообщить историю рода сыну или дочери, рассказать им эту захватывающую семейную эпопею, действующими лицами которой они также являются. Не предпринимать никаких шагов в этом направлении, замалчивать или опускать некоторые факты под предлогом защитить ребенка от суровостей жизни бесполезно и вредно, потому что семейная тайна все равно будет просачиваться, вызывая в нем болезненные сомнения, трагические предположения и отсылая его к собственным безумным домыслам. Что же касается Дольто, то для нее не было никаких табу и запретов, но с тех самых пор как она начала пропагандировать прозрачность любых тем для обсуждения с ребенком, стало ясно, насколько плохо ее поняли. И это недопонимание и сейчас еще продолжает оказывать на детей негативное влияние, за которое им приходится расплачиваться: извращенное истолкование родителями ее совета «говорить обо всем», который они скрупулезно и бездумно применяли как приказ к действию, причинило много неприятностей. И если замалчивание, отказ отвечать на вопрос пагубны для ребенка, то не меньший вред причинит и жестокость правды, когда говорят все.

И насилие в этом смысле над ребенком Дольто определяет так: «когда вообще ничего не говорят либо говорят не все» (22). И к вышесказанному она могла бы добавить: «когда говорят все», включая и то, что его не касается, что выходит за рамки его возраста, уровня его понимания и его личных интересов. И Дольто всегда подчеркивала, что, помимо понимания того, что с ребенком нужно разговаривать и знать, о чем говорить, следует для этого выбрать подходящий момент и соответствующую манеру общения, поскольку ответ должен быть точно адаптирован к вопросу ребенка в том виде, в каком он его сформулировал. Например, ответ на метафизический вопрос четырехлетнего малыша «Скажи, а где я был, когда еще не родился?» не требует лекции из курса биологии последнего класса гимназии. И если ему дать слишком много научной информации, все это может произвести эффект, обратный ожидаемому, и, может быть, предпочтительнее сказать ему, что еще до его зачатия родители полюбили друг друга, не вдаваясь, разумеется, в подробности и избегая ненужной терминологии. И такой ответ будет служить ему пищей для размышления до того момента, пока в его голове не созреет следующий вопрос.

Как бы неблагоприятно ни сказывалось на ребенке отсутствие диалога с родителями, чрезмерный объем информации убивает здоровое общение и производит на малыша негативный эффект. И не стоит пичкать ребенка массой излишних объяснений, что может привести к нарушению его психического равновесия и травмированию. Некоторые грани реальности ему пока неизвестны, и будет контрпродуктивным, если не пагубным, опережать его развитие, подходя к рассмотрению вопросов, которые пока не пробуждают его любопытства и которые в свое время вызовут у него интерес. Вынуждать его лоб в лоб сталкиваться с реальностью также не всегда нужно, и это потребует от родителей глубокого размышления, такта и здравого смысла. И, как и во всех случаях, родители должны осознавать, что они делают. Нужна ли ему такая правда? Этот вопрос всегда должен стоять на повестке дня у всех родителей, которым также не следует забывать, что дорога в ад выстлана благими намерениями.

Если, по мнению Дольто, для родителей язык является краеугольным камнем, помогающим выстраивать взаимоотношения с детьми благодаря умению слушать и подбирать верные слова, то для ребенка нет ничего важнее правды. Хотя это совсем не означает, что, общаясь с ребенком, можно говорить ему обо всем, и не совсем ясно, что подразумевается под понятием «говорить все» и о какой правде идет речь. Но Дольто никогда и не пыталась склонить родителей к беседам с ребенком о том, что его лично не касается и что не относится к факторам его формирования как личности. Короче говоря, в разговорах обо всем, равно как и в отсутствии полноценного диалога, в сокрытии информации проявляется насилие над ребенком.

И использование родителями избитых приемов с целью приукрашивания действительности под различными предлогами также весьма нежелательно. Дольто призывает их к бдительности не только в тот момент, когда они обращаются к ребенку, но и когда разговаривают в его присутствии. И все то, что входит в сферу личной жизни родителей, не должно выставляться напоказ. Хотя в 70-х годах прошлого века, когда в моду вошла привычка кичиться своей раскрепощенностью и свободой, многие отклонения от норм увидели свет. Принцип «говорить обо всем» был дополнен принципом «ничего не скрывать».

После мая 1968-го, когда движение за возврат к природе, пропаганда нудизма и раннего сексуального воспитания детей с целью слома старых запретов и табу приняли небывалый размах, некоторые родители изобрели «новое воспитание», в котором слово сопровождалось жестом. Адепты метода, предполагающего возможность говорить обо всем, заручились поддержкой адептов, готовых все показывать ребенку, предложив, таким образом, своим отпрыскам подкрепить теоретические объяснения в рисунках и книгах непосредственными наблюдениями.