Поняв, что Я. Джугашвили им не сломать, они охладели к дальнейшей психологической игре и перевели его в Заксенхаузен, где содержали в спецблоке под охраной эсэсовцев из дивизии "Мертвая голова".

В "Деле № Т-176" зафиксировано, что незадолго до своей гибели заключенный заявил: "Скоро германские захватчики будут переодеты в наши лохмотья и каждый из них, способный работать, поедет в Россию восстанавливать камень за камнем все то, что они разрушили".

Его убили выстрелом в голову 14 апреля 1943 года. Якобы при попытке к бегству — эта формула у гитлеровцев была хорошо отработана. Убил Якова эсэсовец-охранник Конрад Харфиш в присутствии начальника караула эсэсовца Карла Юнглинга.

Когда Иона Андронов готовил свой документальный очерк "Узник Заксенхаузена" к публикации, эти эсэсовские палачи преспокойно жили в ФРГ, и Харфиш на встрече с журналистами открыто заявил: "Это точно, что я в него выстрелил".

22 апреля 1943 года Гиммлер направил в МИД на имя Риббентропа под грифом "Совершенно секретно" рапорт СС и личную депешу: "Дорогой Риббентроп! Посылаю вам рапорт об обстоятельствах, при которых военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был застрелен при попытке к бегству из особого блока "А" в Заксенхаузене близ Ораниенбурга. Хайль Гитлер! Ваш Генрих Гиммлер".

Спустя тридцать четыре года Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 октября 1977 года Я.И. Джугашвили был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени, 1 февраля 1985 года орден был передан на хранение его дочери Галине Яковлевне.

Самоубийство Надежды дважды ударило по ее детям: оно рано лишило их матери и крайне ожесточило отца. Сильнее всего удар этот прошелся по Василию, которому в 1932 году было 12 лет. Это возраст сложный, ломкий, если еще учесть, что Василий с детства был "трудным ребенком". Такие дети особенно остро нуждаются в близком человеке, способном понять подростка и направить его неуемную энергию в нужное русло, не дать ему "разболтаться", обрести внутренний контроль за поступками, не допустить вседозволенности.

Но судьба распорядилась иначе, рос он почти беспризорным. Надежда, которую Василий сильно любил, обязана была ради сына пожертвовать даже своим "я". Но. Но она перепоручила воспитание сына, да и дочери тоже, совсем не близкому детям человеку — Муравьеву Александру Ивановичу, хотя, быть может, и очень хорошему. В конце концов такое отношение к детям обернулось против нее самой, она не обрела в них опору и радость. В "Двадцати письмах к другу" воспроизводится один диалог, услышанный Александрой Андреевной Бычковой (няней Светланы), который произошел между Надеждой и ее гимназической подругой незадолго до самоубийства. На вопрос подруги: "Неужели тебя ничего не радует в жизни?" — она ответила: "Ничего не радует. Все надоело! Все опостылело!" — "Ну а дети, дети?" — "Все, и дети". Услышав это, няня поняла, что Надежде действительно надоела жизнь.

Василий рос napнем хулиганистым, учился неровно и часто спустя рукава. В апреле 1991 года "Учительская газета" опубликовала письмо Сталина В.В. Мартышину, преподавателю истории московской спецшколы № 2, где учился Василий. Вот его текст:

"Ваше письмо о художествах Василия Сталина получил. Отвечаю с большим опозданием ввиду перегруженности работой. Прошу извинения.

Василий — избалованный юноша средних способностей, дикаренок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких "руководителей", нередко нахал, со слабой, или вернее, неорганизованной волей.

Его избаловали всякие "кумы" и "кумушки", то и дело подчеркивающие, что он "сын Сталина".

Я рад, что в Вашем лице нашелся хотя бы один уважающий себя преподаватель, который поступает с Василием, как со всеми, и требует от нахала подчинения общему режимув школе. Василия портят директора вроде упомянутого Вами, люди-тряпки, которым не место в школе, и если наглец Василий не успел погубить себя, то это потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку.

Мой совет: требовать построже от Василия и не бояться фальшивых, шантажистских угроз капризника насчет "самоубийства".

Будете иметь в этом мою поддержку.

К сожалению, сам я не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот.

Привет!

8. VI.38 г.".

Как видим, отец разбирался в характере сына, "художеств" его не поощрял и требовал того же от его наставников, воспитателей и командиров. Это подтверждается такими фактами: к примеру, начальник Качинской Краснознаменной авиашколы имени Мясникова был снят с должности за создание привилегированных условий курсанту Василию Сталину, а от руководителей 16-й воздушной армии, в которую был во время войны направлен Василий, Сталин требовал "не делать каких-либо исключений для сына".

Конечно, эта вечная перегруженность работой не прибавляла внимания к сыну, а он в нем ох как нуждался! Отец занимался его воспитанием урывками, страдал от этого, но ничего уже изменить не мог. Время было упущено, Василий рос в педагогическом отношении запущенным ребенком. Возможно, плохую услугу оказали парню сердобольные родичи — бабушка с дедушкой, моя мать и Павел, перенесшие на него всю свою любовь к его матери. Баловали Василия, многое ему прощая и защищая его от праведного гнева отца.

Как бы то ни было, учеба Василия с грехом пополам продолжалась, наконец он перешел в Артиллерийскую школу, а затем в 1939 году поступил в Качинское авиационное училище, которое и окончил перед войной.

Больше всего любил Василий быструю езду и компании. Ездить он обожал на всем — от лошадей до самолетов. Техникой владел безупречно, хорошо ездил на мотоцикле, прекрасно водил автомобиль любой марки, классно летал. Я предпочитал с ним ездить на машине, которая в его руках была легка и покорна, как живое существо. На мотоцикле тоже с ним катался, но страшновато было, уж больно лих он был на виражах.

Его всегда окружала куча друзей. Он с ними гонял в футбол, ездил на рыбалку, парился в бане. Ребята эти были веселые, бескорыстные. Но, взрослея, эти компании все больше притягивали к себе людей, которым что-то надо было от "сынка". Кстати, отец этого терпеть не мог и всегда внушал Василию и Светлане, чтобы они были поразборчивее со своими друзьями и не привечали тех, которые не прочь использовать их в своих корыстных интересах. К сожалению, эти увещевания помогали мало.

Во время учебы в авиационном училище Василий женился на Галине Бурдонской. Эта милая, симпатичная девушка легко вошла в нашу семью, ее полюбили.

В начале войны, когда Яков попал в плен, услужливое окружение придумало для Василия какую-то инспекторскую должность, чтобы подальше держать его от фронта. Возможно, в этом и был некий политический резон, но на пользу Василию это не пошло. Он маялся от безделья и пристрастился к спиртному. На даче в Зубалово, где жила наша семья, начались шумные застолья. Однажды Василий привез сюда известного деятеля кино А.Я. Каплера, и произошло его знакомство со Светланой.