— Держи пильщиков!

Капитан подлетел к машине, стукнул в стекло.

— Здравия желаю, товарищ капитан! — вскричал шофёр, роняя газету.

— Где Куролесов?

— Здесь я, здесь!

— Скорей в машину! Быстро! Быстро! Разворачивайся!

Пыльная толпа надвигалась. Впереди бежала низенькая старушонка, которая кричала:

— Не дам берёзу пилить!

— Гони! — крикнул старшина, и двусторонняя машина прянула от толпы.

Надоедливая старушонка всё-таки догнала машину, стукнула кулачком в заднее стекло.

— Ты её сажал? — кричала она.

— Плохи дела, Вася, — задыхаясь рассказывал капитан, пока Басилов с трудом отрывал машину от старушонки. — Упустили.

— Да я их видал, — сказал Вася.

— Где?

— Да тут неподалёку. Но не стал с ними связываться. Вы сами не велели.

— Куда же они делись?

— Куда-куда?? — зевнул Басилов. — Я их и подвёз. Попросились до парома, вон до канала Москва — Клязьма, три километра.

— На госбензине?! — вскричал Тараканов. — На госбензине бандитов возишь?

— А мне что? Время у меня было. Пассажир есть пассажир, а на бензин они мне дали.

— Под суд пойдёшь, — спокойно пояснил капитан Болдырев. — Гони! К парому!

— «Под суд, под суд…» — ворчал Басилов. — За что? У меня время свободное, почему бы и не подзаработать? Пассажир есть пассажир, лишь бы платил хорошо и на бензин добавлял. А чего мне, стреляться с ними? У меня и пистолета нет. У Васьки тоже.

— Гони! — кричал капитан.

— Пассажир есть пассажир, — бубнил Басилов. — Довёз до парома, там и ссадил. Ну, рассчитались, всё честь по чести, но и я лишнего не просил. Ну, на бензин добавили, стали парома ждать.

— Так они уже на другом берегу! — кричал Тараканов.

— Вряд ли, — сказал Басилов. — Я на всякий случай канат перегрыз.

— Какой канат?

— Паромный.

— Как перегрыз? Зубами, что ли?

— Зачем зубами? — обиделся Басилов. — Напильником.

Про этот канал рассказывали, что его решил построить ещё царь Пётр Первый, который затеял снабдить Москву водою из Клязьмы, а уж Клязьму — московскими товарами.

Но всё это было вранье и искажение исторической правды. Строил этот канал действительно Пётр, но не Первый, а Перлов — директор заготовительной конторы.

Строить его он начал собственными силами прямо от порога конторы. Налево — канал шёл к речке Клязьме, направо — к Москве.

К сожалению, канал не дотянулся ни до Москвы, ни до Клязьмы, Петра Перлова уволили, а кусок канала так и остался лежать на земле.

— Паромщик! Паромщик! — кричали два человека, бегая по бетонному берегу канала.

— Канат лопнул! — сварливо отвечал паромщик с того берега. — Ждите починки.

Когда зафырчал, заревел сзади «Газон», Пахан и Зинка кинулись к машине, на которой приехали. Теперь только Басилов мог их выручить.

— Ложись! Все на дно! — приказал капитан. — Басилов, работай!

— Какая уж тут работа? — ворчал Басилов. — Сейчас кокнут — и вся работа. Зачем, дурак, канат перегрыз?

Машина стала, и Квадратная Будка подскакала к окошку.

— Четвертак! — задыхаясь крикнул Пахан. — Четвертак до Картошина.

— Мало, — зевнул Басилов и прикрыл нос газетой.

— На бензин прибавим.

— Да что вы там прибавите? — твердил Басилов, не высовывая из-под газеты носа. — Прибавят рубль и уже орут: мы прибавили, мы прибавили. Мало. Ясно?

— Червонец добавим! — закричал Пахан.

— Деньги вперёд, — сказал Басилов и откуда-то из-под газеты высунул стакан, который оказался почему-то у него под рукой. — Ложи в стакан.

Пахан полез в карман, достал какие-то рубли, стал пересчитывать, и тут капитан со старшиною выскочили из машины и навалились на него.

Вася замешкался. Ему надо было вывести из строя Зинку, но как это сделать? За руки, что ль, её хватать?! К тому же свербила мысль, что это мамаша Шурочки.

— Ложись, Зинка! — крикнул он. — Ложись! Мы с Шурочкой обо всём договорились!

— Чего? — крикнула Зинка. — Кто?! Ты?

— Ложись! Не лезь в это дело!

Но Зинка в дело влезла немедленно. Она ударила Васе под дых, кинулась к капитану и укусила его за коленку. Капитан ослабил хватку, и Пахан вырвался. Не раздумывая ни секунды, одним махом, прямо с бетонного берега он прыгнул в канал.

Его огромное чёрное тело упало в воду, как куб угля, и сразу пошло на дно.

Долетев до дна, Пахан коснулся его ногами и дико толкнулся вперёд и вверх, вынырнул, глотнул воздуху и снова углем рухнул на дно. Он, оказывается, совсем не умел плавать и так, огромными прыжками отталкиваясь ото дна, передвигался на другой берег.

Напрасно капитан и старшина пытались стрелять. Угадать, где в другой раз выпрыгнет он из воды, было невозможно. То там, то сям выныривала вдруг моржовая рожа, фыркала и ухала на дно.

И тут новое тело, не раздеваясь, плюхнулось в канал. Это было тело Васи Куролесова.

Мокрый и дрожащий, в пиджаке, с которого текло, босиком — ботинки остались на том берегу — Вася сидел в ольховом кусту, поджидая Пахана.

Моржовая будка допрыгала тем временем до берега. Чертыхаясь, на четвереньках Пахан пополз по бетонной плите наверх, к лесу. Он полз, полз прямо к тому кусту, в котором таился Куролесов.

И Вася выступил навстречу, подняв к небу мокрые кулаки.

— У-у-у-у… — дрожал он. — У-у-у-убийца! Это ты убил меня и завалил брюквой? Ты? Отдай мои часики!

— Чего? — потрясённо спросил Пахан, протирая ладонью нефтяные очи. — Кто убил?

— Ты, Пахан-собака, ты убил и брюквой завалил. Отдай мои часики! О, как мне холодно под брюквой, холодно мне… Отдай часы с музыкой!

Вася синел и зеленел прямо на глазах, только нос его оставался по-прежнему седым и лиловым. А над головой Куролесова маячило облако, которое тоже синело, зеленело и дрожало, пугая Пахана.

— Зачем ты убил меня, Пахан? Ведь я же хороший. Я ведь был от Фомича, а ты меня убил, и пуля попала в сердце. На, гляди, что ты наделал. — Тут Вася задрал рубаху и показал свой синий живот и совершенно целое сердце. — У-у-у-у! Убийца ты, Пахан! Каин, зачем ты убил брата своего, Авеля?