— Что ты хочешь от меня? — высокомерно спросил Сменхкара, оставаясь спокойным.

— Где ты теперь живешь?

— Ты прекрасно это знаешь, поскольку посланцы доставили мне твой приказ. Ты же запретила мне появляться в моих покоях.

— В покоях царя!

— Мои покои находятся рядом, — уточнил Сменхкара.

— Как член Царского совета ты был обязан предупредить о том, что сменил жилище. А так мы были вынуждены собраться без тебя.

— Я очень рад, — ответил Сменхкара. — По крайней мере, я не участвовал в преступлении.

— Что ты сказал? — спросила Нефертити сквозь зубы.

— Только то, что ты слышала.

— Меня назначил регентшей Царский совет.

Ай и Майя, который переминался с ноги на ногу, все больше и больше чувствовали себя не в своей тарелке. Сменхкара подозревал, что это не Ай посадил свою дочь на трон, а она сама вынудила его сделать это.

— Решения этого совета недействительны и неосуществимы.

— Их одобрил Первый слуга Атона Панезий.

— У него не было выбора. Как глава Царского совета я не одобряю это решение, которое к тому же было принято вопреки традициям — через три дня после смерти фараона, хотя в этом не было срочной необходимости. Поэтому я остаюсь регентом, которого назначил Эхнатон. А твои происки противоречат царской воле и закону.

— Ты бросаешь мне вызов, Сменхкара?

— Я тебе описываю ситуацию. Ты не относишься к нашей семье. Ты простолюдинка. Все, что ты сделала, вызвано чувством мести, а не заботой о царстве.

Нефертити выпрямилась на троне под ударами этих обвинений.

— У меня прекрасные советники, — ответила она глухо. — Я не хуже тебя буду править царством. Что же касается мести…

Она судорожно вцепилась в подлокотники трона. Ее голос теперь напоминал шипение разъяренной кобры.

— Ты лишил моего супруга светской власти. Тебе этого показалось мало. Тогда ты украл у него любовь. В течение пяти лет ты делил с ним царское ложе, Сменхкара. А три года ты владел скипетром.

Сменхкара оставался бесстрастным.

— Ты — узурпатор!

Он смотрел на нее, ощущая превосходство своих двадцати лет. Она возвышалась над ним, стоя на помосте, а он превосходил ее изяществом. Он был красив, она же сильно постарела. Чему же она удивлялась? Эхнатон приблизил Сменхкару к себе, потому что его юный брат в какой-то мере заменил ему сына, которого у царя никогда не было. Он был способен понять одержимость фараона одним верховным богом, накапливающим духовные силы поклоняющихся ему людей. Вместо всех этих бесчисленных божеств, являющихся в образе шакала, ястреба, крокодила, бегемота, львицы… В конце концов родство душ переросло в физическую близость. Ничто не имело значения, раз это была любовь. В глубине души он торжествовал, потому что Нефертити только что публично назвала причину своего гнева.

Сменхкара ответил ей насмешливым взглядом.

— Ты хитростью намеревался стать царем! — снова воскликнула она. — Но мне ясны твои игры.

Он невозмутимо слушал.

— Ты как бальзамировщик, явившийся из хаоса! Ты взял сердце моего живого мужа и утопил его в чаше своего вожделения!

Происходящее становилось все более интересным.

— Так чего ты от меня хочешь?

Она склонилась к нему, сверля его ядовитым взглядом:

— Я хочу, чтобы ты подписал решение Царского совета.

— Я его не подпишу.

— Ты его подпишешь!

— Я не только не подпишу его, но и не буду целовать твою сандалию, Нефертити!

Он повернулся к ней спиной, собираясь направиться к двери.

— Сменхкара!

— Нефертити, если с моей головы упадет хоть один волос, — сказал он, обернувшись, — ты ответишь за это, ты даже не представляешь, что тебя ждет.

— Что? Ты мне угрожаешь? Ты, kherouy Apopisso! — она как будто выплюнула эти слова. — Яйцо Апопа!

Сменхкара засмеялся. Даже его брат не выразился бы так!

— Нефертити, я тебя благодарю. Ты мне доставила редкое удовольствие видеть, как ты публично унижаешься перед своим отцом и этим вероломным писарем. Ты лишний раз доказала, что ты простолюдинка.

— Ched ab! — крикнула она. — Хвастливое ничтожество!

Сменхкара пожал плечами и беспрепятственно дошел до двери. Выходя, он увидел, что вид царицы, стоявшей на помосте, напоминал позу кобры. Ай в это время что-то торопливо и горячо ей говорил. Майя же застыл, потрясенный происшедшим.

Значит, пока она регентша. Но как надолго?

По дороге к дому Тхуту, несмотря на моральную победу над своей противницей, Сменхкара был охвачен неясными и противоречивыми предчувствиями. Он разберется с этим позже. А сейчас он, несомненно, был неприятно поражен тем, что Нефертити обратила на него свой левый глаз.

Над окрестностями Мемфиса в ночи раздался вой шакала. В ответ ему послышался собачий лай. Собаки были примерно в тысяче шагов. Зоркие глаза могли бы различить в нескольких местах красноватые отблески: это в низких постройках горели масляные лампы, предназначенные для того, чтобы всю ночь поддерживался огонь и утром можно было быстро разжечь его для домашних нужд. Для выпечки хлеба, например. Этот небольшой поселок назывался Три Ястреба.

Около двадцати человек шли по полю мимо соломенных куч, которые вскоре должны были сжечь, вдоль узкого оросительного канала, заставляя мышей разбегаться в разные стороны, и своим быстрым дыханием распугивая их летучих родственниц. Никто не говорил ни слова. Наблюдая за их тенями, отбрасываемыми в свете первой четверти луны, можно было сделать вывод, что у каждого из них в руках толстая палка.

Они перешли дорогу, отделяющую поля от поселка и ведущую в Мемфис, миновали несколько домов и направились к высокой стене, которая окружала одну из немногих многоэтажных построек. Там они остановились. Один из них подставил спину другому, который быстро взобрался на стену и спрыгнул по ту сторону. Залаяла собака. Послышался сильный шум, крик, предсмертный хрип ночного сторожа и скрип отодвигаемой задвижки. Люди живо просочились в открывшуюся дверь. Они пересекли двор, несколькими ударами плеч вышибли дверь и бросились по лестнице наверх. Затем они разбежались по комнатам, плохо ориентируясь в темноте. Раздались крики. Кто-то схватил лампу и заревел:

— Он здесь!

Перед ним на постели сидел голый глава поселка Три Ястреба Незер-Пта. Стоя над ним с ножом в руке, мужчина кричал не своим голосом:

— Золото! Где ты прячешь золото?

У Незер-Пта от ужаса глаза лезли из орбит. Он развел руками. Ему приставили нож к горлу.

— В комнате у писарей! Внизу!

— Ключ!