Интересно, он спит все так же — закинув руку за голову? В то далекое время их короткой совместной жизни, ночью он обычно обнимал ее, словно даже во сне боялся потерять. И сам же бросил ее, с горечью думала Таня, и даже когда она сама приехала к нему, он не хочет ее видеть. Но нет, неправда. Он хочет ее. Он так целовал ее, что она это поняла. Но хотеть — еще не значит любить, и Таня не сожалела, что отвергла его. Она скорее жалела о том, что не сдержалась и ответила на его порыв. Но ничего не могла с собой поделать — его объятия разбудили, доселе спавшие, желания, и теперь они горели в ее груди негасимым огнем, как раскаленные угли, что готовы разгореться ярким пламенем от малейшего дуновения ветерка. Да, стоит только Адриану прикоснуться к ней, и она снова вспыхнет страстью, будет умолять о нежности, требовать, чтобы он утолил ее глубокое томление.

Любовь моя! — беззвучно восклицала она. Моя единственная, вечная любовь!

На следующий день после визита Тани, Роджер вернулся домой усталый и удрученный. Он проводил митинг в той части города, где жили большей частью сторонники Адриана Честертона, и они не давали ему слова сказать, постоянно прерывая выкриками и замечаниями. Если бы Таня была там, она бы решила, что, в конечном счете, английская политическая жизнь не так уж отличается от положения дел в Ровнии!

Швырнув шляпу на вешалку в коридоре, он побрел в гостиную, но резко остановился, услышав голоса. Один из них принадлежал матери, а другой голос… Он нервно поправил галстук и вошел… и замер посреди комнаты, увидев на диване стройную темноволосую девушку. Ради всего святого, что делает в его доме Диана Бидделл?

— Добрый вечер, — холодно поздоровался он. — Вы ко мне?

— Привет, Роджер. — Голос у нее был спокойный. — Как дела?

— Отлично, спасибо. Погода сегодня тоже великолепная.

Диана сразу смутилась и опустила глаза. Миссис Пултон встала.

— Вы тут поговорите пока, а я пойду, белье доглажу.

— Ты можешь не уходить, — процедил сквозь зубы Роджер, быстро окинув взглядом туфли Дианы от Гуччи и платье от Ива Сен-Лорана и посмотрев на мать в простом ситцевом халате. — Мисс Бидделл может говорить в твоем присутствии.

— Может, и так. — Миссис Пултон неуклонно приближалась к двери. — Только белье само собой не погладится!

Роджер поджал губы и молчал, пока дверь не закрылась.

— Итак, — натянуто произнес он после неловкой паузы, — давно ты не оказывала нам чести своим посещением. Тебе было, кажется, лет пятнадцать, когда ты была у нас дома последний раз? Как раз тогда у тебя начали появляться твои предубеждения.

— Я сюда не приходила вовсе не из-за предубеждений. Я училась в школе, а ты уехал в университет. Естественно, мы не могли часто видеться.

— Но ведь мы приезжали сюда на каникулы, — бесцветным голосом заспорил он. — Ты бы пришла ко мне, если бы захотела. Конечно, я тебя ни в чем не виню. Эти плебеи Пултоны не одобрялись твоим отцом!

— Я не хотела бы сейчас обсуждать моего отца.

— С большим удовольствием! — Роджер засунул руки в карманы. — Зачем ты пришла?

Диана поколебалась, и он заметил, как она нервно сцепила пальцы.

— Я пришла… а-а-а… насчет Тани. — Она замолчала, надеясь, что он что-нибудь скажет, но он лишь невозмутимо смотрел на нее. — Ты специально молчишь, чтобы смутить меня?

— Думаю, тебя трудно теперь смутить. Продолжай. Что ты хотела сказать?

— Я же говорю — я хотела поговорить насчет Тани. Я не могу понять, чего ты добиваешься, так часто встречаясь с ней.

На минуту Роджер потерял дар речи, когда же вновь обрел его, в словах его клокотал гнев.

— А чего добивается мужчина, встречаясь с красивой молодой женщиной? Я не принадлежу к твоему социальному классу, мисс Бидделл, но физически нет никакой разницы между мной и твоим блестящим женихом из потомственной аристократии!

― Ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь меня, — ледяным голосом возразила Диана. — Тебе известно, что Таня живет у Адриана в доме и, таким образом, невольно вовлечена в его дела. А так как он, между прочим, твой противник на выборах, я думаю, тут кроется подвох.

— То есть ты хочешь сказать, я встречаюсь с Таней с каким-то тайным умыслом? — Роджер говорил тихим голосом, но любой, кто хорошо его знал, поостерегся бы, увидев, как побелела у него кожа вокруг рта. — Я не сомневаюсь, что в вашем кругу это принято, но мы, рабочие люди, имеем еще честь и уважение к себе!

— Перестань говорить как студент-марксист на митинге! — взорвалась Диана. — Хотя бы из приличия, мог бы разговаривать со мной вежливо!

— То же самое я могу сказать о тебе! Ты явилась в мой дом и еще оскорбляешь меня!

Она в отчаянии закусила губу.

— Прости, я не хотела. Я просто хотела убедить тебя сказать Тане, что она ведет себя неприлично. Если бы выборы были позади, это было бы не так важно.

— Это и сейчас не важно. Ты так говоришь, словно у нее есть доступ к государственным тайнам! Она всего-навсего работает гувернанткой у сестры Честертона. И если в свободное время хочет встречаться со мной…

— Я так и знала, что только даром потрачу время, пытаясь тебя вразумить. Ты так ослеплен своими дурацкими предрассудками, что никого не хочешь слушать.

Она прошла мимо него, сердитая, с широко раскрытыми глазами, стараясь не моргнуть, чтобы из глаз не полились слезы. Роджеру удалось схватить девушку за плечо, но она вырвалась, будто его прикосновение было ей нестерпимо.

— Что, боишься, я тебя оскверню? — злобно усмехнулся он.

— Ты нарочно все передергиваешь? — прошептала Диана. — Роджер, я не считаю тебя врагом. И никогда не считала.

— Но ведь я тебе и не друг.

— А когда-то был.

— Когда мы еще были детьми. Но то время, не вернуть.

Повинуясь внезапному импульсу, он наклонился к ней и прижался губами к ее губам.

Какую-то долю секунды она стояла, не шевелясь, от неожиданности не в силах сопротивляться, потом резко подалась назад и возмущенно уставилась на него.

— Что это такое?

— А это, чтобы ты помнила, как я падок на хорошеньких женщин! — В его голосе явно слышалась издевка. — Ты не хочешь дать мне пощечину?

— Начитался дешевых бульварных романов, — констатировала она. — Что, впрочем, неудивительно.

Прежде чем он успел придумать достойный ответ, Диана ушла, а он провел рукой по волосам, взъерошив их, потом пошел в кухню, где застал мать за гладильной доской.

— Диана ушла? — На его кивок она пожала плечами. — Жаль. Я собиралась предложить ей чаю. Ну, ничего. Давай мы сами попьем. Поставь чайник, Роджер. Вот молодец.

— Не думаю, чтобы она стала пить чай в такое время дня. — Роджер послушно включил конфорку. — Она пьет его ровно в четыре с сандвичами с огурцами!